Наконец я стала понимать эту систему. Мы пряли, истирая пальцы в кровь, чтобы обеспечить дракониц одеждой. Мы работали на скотном дворе до устали, чтобы обеспечить дракониц пищей. Да чего мы только не делали! И стригли шерсть, и ткали, и выращивали фрукты-овощи. И все для того, чтобы отдать все, что мы произвели драконицам! А жрицы? Монастырь ежегодно отправлял девушек на тот берег, рассказывая, что это великая честь. Что же с ними происходило здесь на самом деле?
— А всех монастырских девушек, якобы жриц, вы используете как служанок? — меня поражает неприятная догадка.
— Драконицы слишком гордые для того, чтобы работать, — Алайна опускает глаза. — Некоторые жрицы служат в храмах и не знают ничего о том, как здесь все устроено. Некоторые остаются у нас и помогают нам по хозяйству.
— Батрачат, — подбираю я иное слово. — Скажи мне, когда я верну свой облик? Эрнан уже все знает. Мне пришлось признаться ему, теперь нет никакого смысла быть тем, кем я не являюсь.
Богиня грустно качает головой.
— Боюсь тебя расстроить, но именно так, ты и выглядишь на самом деле. Там, в водах озера Забвения, я пробудила в тебе драконью кровь. Все, что было в тебе от Кертиса, ушло. Но внутри, в твоем сердечке осталось много человеческого. К счастью.
Глава 30. Совет отца
В родах я не очень смыслю. Но то, что промежуток между схватками сократился, очевидно даже мне. Не успеем, не дойдем. Эта мысль упрямо стучит в висках. Но внешне сохраняю спокойствие. Ей не нужно чувствовать мою тревогу.
Диана прижимается ко мне всем телом, сама не замечая того, расцарапывает до крови мою кожу. А мне приятно. Наконец-то я могу дотрагиваться до нее, вдыхать аромат жасмина, исходящий от ее волос. Глупое, неуместное счастье. Она так близка ко мне сейчас как никогда раньше.
Как забрать ее боль себе? Как помочь ей? Если бы я верил в богов, я бы молился им, чтобы облегчили ее муки.
А еще мне страшно. До одури страшно. Родить дракона человеческой девушке довольно сложно. Поэтому процесс родов проходит обязательно в присутствии первоклассного целителя. А здесь еще и двойня. Риск повышается многократно. Если плод неправильно повернется, я не смогу ничего сделать. А я не хочу терять Диану. Не теперь, когда ничто не может помешать нам быть вместе.
Чувствую, она ко мне неравнодушна, и если бы не разбитое бывшим мужем сердце, то она ответила бы взаимностью.
Впервые в жизни, мне хочется семьи. Большой, настоящей, дружной. Такой, какой у меня не было в детстве.
Когда она просит остановиться, я понимаю, что время пришло. Организму не прикажешь терпеть столько, сколько необходимо. Ребенок, стремящийся появиться на свет, не будет ждать, пока для его рождения подготовят все условия. Он не поинтересуется, есть ли лекарь или хотя бы таз с чистой теплой водой и тряпки.
Диана держится молодцом. Настоящий боец. Она такая маленькая и хрупкая, но в ней столько внутренней силы, что любой генерал драконов позавидует.
И я сделаю все, чтобы она выжила. Все, что от меня зависит и даже больше.
А Диана… Она как настоящая мать думает прежде всего о детях.
От ее слов сердце болезненно сжимается.
— Эрнан, если вдруг я не справлюсь, воспользуйся ножом, зубами, чем хочешь, только достань малышей. Пусть они увидят свет. Поклянись, что позаботишься о них.
В бездну такую жертвенность! Она готова жизнь за них отдать. Если бы у меня был выбор, кому сохранить жизнь, я бы выбрал ее безо всяких раздумий.
Диана читает мои мысли по лицу.
— Поклянись! Эрнан! — требует она жестко и бескомпромиссно.
Следующая фраза на миг выбивает воздух из легких.
— Это твои сыновья. Ты должен спасти их, что бы сейчас ни случилось.
Такая нелепая ложь. Когда я впервые увидел ее, Диана уже была на большом сроке. Да я никогда не гулял на стороне, чтобы можно было заподозрить отцовство.
Лицо ее искажается болезненной судорогой.
— Это твои дети, — хрипит она. — Спроси у своей матери, как так вышло.
Мне не известен ни один из способов магического зачатия, да и мать моя к запретной магии относится настороженно.
Получается, Диана настолько не доверяет мне, что готова сочинить такую нелепицу ради будущего ее отпрысков.
Если мы с Дианой сейчас справимся, то я приму этих детей как собственных. Дам им все, что мог бы дать своим наследникам.