— Как же такое пережил твой дракон?
— Прекрасно! Он относился к Эйвери, как к самке, которую можно драть до тех пор, пока она не обрюхатится. Ты так и не понял, нет никакого разделения на зверя и человека. Ты собирался подавить зверя, а на самом деле отказывался от себя самого. И чего добился, Эрнан? Где твоя сила? Ты даже обратиться не можешь, не то что противостоять мне. Ты жалок и слаб как человечишка. Не такого я хотел себе сына.
— Рад, что разочаровал тебя.
— Знаешь, мне даже убивать тебя противно. Слабый, безоружный. Дать тебе оружие, чтобы ты хотя бы сдох как мужик?
Человеческая фигура снова расплывается черным дымом, клубится тьмой. Часть черной массы выдвигается вперед, удлиняется, уплотняется и превращается в саблю.
Приходится принять эту подачку от отца.
Нельзя победить мрак, но и склонить перед ним голову я не могу.
Как только рукоять сабли оказывается в моей ладони, тьма обретает очертания отца с такой же саблей.
— Ты знаешь, что тебе меня не победить. А мне не хочется заниматься избиением младенцев. Может, сделаем нашу битву хоть немного интереснее. Давай прибавим тебе мотивации. Если ты продержишься до того момента, пока горит лучина, я не трону Эйвери, оставлю старушку спокойно доживать ее безрадостные дни и оплакивать сына. Как тебе такой вариант?
— Поклянись, что не тронешь мать, — рычу.
— Клянусь.
— Хорошо, я согласен.
Отец довольно улыбается и выставляет ладонь вперед. Кожа в центре ладони лопается, и из нее сочится тьма. Подобно воску она принимает форму длинной лучины. Пальцы тут же подхватывают ее. Таким же образом появляется огниво.
Он щелкает им, и лучина вспыхивает.
Отец втыкает ее в землю.
— Начнем? — он весело подмигивает мне. — Помнишь, как я учил тебя в детстве управляться деревянным мечом? А ты однажды обратил этот меч против меня.
Отец движется подобно вихрю, он неумолимо наступает, получая удовольствие от каждого движения. Лезвие сабли сверкает в лучах солнца.
В чем-то отец прав. Сейчас я физически слабее его. Организм не успел восстановиться после тех жестоких ранений, и дракона своего я потерял. Сейчас моя сила равна силе человеческого мужчины, причем такого, который не изнурял себя тренировками. Единственное, что у меня осталось — навыки владения оружием. Но учитывая то, что боевой опыт отца больше моего, а силы его практически безграничны, мои шансы выстоять стремятся к нулю.
Может, что-то хорошее в нем еще осталось, раз он дает мне возможность спасти мать, хотя бы ценой собственной жизни.
Пока у меня получается отражать его атаки. Но он старается вынудить меня сменить позицию с оборонительной на наступательную. Я же прекрасно понимаю, что мне выгоднее беречь силы, чтобы продержаться до тех пор, пока лучина не погаснет.
В ход идут подтрунивания и оскорбления, даже обманные маневры. Делая вид, что раскрывается, он надеется, что я забудусь и ринусь на него. Но его провокации бесполезны.
Лучина практически догорела.
— А ты изменился, сынок, с тех пор, что я тебя не видел. Драться стал намного лучше. И тело у тебя крепкое, хоть ты сейчас и без зверя.
Огонек доходит до земли и с шипением гаснет.
Отец подходит ко мне:
— Ну, что, пора.
Прикрываю глаза. Через мгновение я воссоединюсь с семьей в лучшем мире. Если он существует. И хотя бы там мы будем счастливы.
Вирен снова рассыпается дымом, который окутывает меня с головы до ног.
— Думаю, тебе будет интересно узнать, что твоя жена и дети живы. Кто-то умыкнул их прямо у меня из-под носа, создав мощный портал. Но я исправлю это недоразумение, причем с огромным удовольствием. А потом зайду к Эйвери. Напомню ей о наших высоких отношениях. Так что твои жалкие потуги были напрасны. Ты сдохнешь с мыслью, что все было зря.
Грудную клетку разворотило от боли. Из горла вырвался стон отчаяния. Я не смог позаботиться о своей семье, не смог защитить их. Я бы отдал жизнь за них. Без сомнений, без колебаний. А теперь все впустую. Душевная боль такой силы, что я не могу ее вынести. Я слышу оглушающий рык где-то внутри.
— Больно, сынок? — почти ласково интересуется отец. — Так и должно быть. Я раздавил тебя морально. Но зато оставил твое тело нетронутым. А знаешь зачем? Я заберу его у тебя.
— Зачем?
— Знаешь ли, грустно живется без человеческого тела. У меня почти получилось вернуть свой прежний облик. Но это все не то. Ни бабу отодрать, ни напиться. Суррогат. А ты моя кровь и плоть, идеально мне подходишь. Да, я потеряю возможность к трансформации, но лучше жить на полную катушку, чем прозябать вечность без маленьких радостей жизни. Кстати, о радостях. Как думаешь, твоя женушка меня к себе подпустит? Ей же нравятся плохие парни, да? Если нет, то я найду способ сделать ее шелковой. Может, и не стоит ее убивать? Будет жить на цепи как моя личная зверушка.