Но Бриан считает, что двух дней хватит с головой на то, чтобы довести танец до идеала.
Он приходит, подгадывая время так, чтобы не пересекаться с Лилией. Ловлю себя на неприятной мысли — с Брианом общаться гораздо проще, чем с собственным мужем. Мы шутим, рассказываем друг другу истории из жизни, просто говорим на отвлеченные темы. А с Эрнаном каждое мое слово падает в пустоту, остается без ответа. Иногда я боюсь задать какой-то вопрос, чтобы не нарваться на холодный ответ, что меня это не касается. Между мной и Эрнаном будто высокая прозрачная стена, я вижу и слышу его, но пробиться к нему не могу. И лишь ночью в постели эта преграда становится хрупкой, и, кажется, стоит подобрать верное слово, и она рухнет. Но время идет, а наши отношения не теплеют. Надеюсь, хотя бы этот танец поможет стать нам по-настоящему близкими людьми.
Накануне дня цветения драконьего древа нам наносит визит мать Эрнана. Разыскав меня в библиотеке, Аида сообщает мне об этом. Странно, почему она не позвала Эрнана, а прибежала за мной.
В момент, когда я вошла в гостиную леди Эйвери, припадая на одну ногу, прохаживалась по ней, постукивая по густым коврам своей тростью.
— Доброго дня, леди Эйвери. Предложить вам чашечку чая или кофе, чтобы вы могли скоротать время в ожидании Эрнана?
Попытка изобразить гостеприимную хозяйку с треском проваливается.
— Нет, — коротко обрывает меня свекровь.
— Хорошо. Надеюсь, Эрнан не заставит себя долго ждать, — заставляю себя улыбнуться и разворачиваюсь на каблуках в сторону выхода. Всё. Лимит гостеприимства на сегодня исчерпан. Я и так выжала из себя максимум.
— Стоять! — рявкает Эйвери так, что я невольно вздрагиваю.
— Вы чего-то хотели? — медленно поворачиваюсь к ней.
— Мне не нужен Эрнан. Я пришла поговорить с тобой.
— Я вас слушаю, — я не присаживаюсь, всем видом показывая, что надеюсь на короткий разговор.
— Ты знаешь, какой завтра день?
— Да, — складываю руки на груди.
— Если Эрнан предложит тебе ехать с ним, не соглашайся. Скажись больной.
— Почему?
— Потому что, если ты пойдешь на этот праздник и все пройдет хорошо, никто, кроме Богини, не сможет разорвать ваш союз.
— Разве это плохо?
— Да. Когда ты поймешь, что Эрнан тебя не любит, тебе никто не сможет помочь. Тебе придется смириться со своей судьбой. Ты возненавидишь Эрнана и свою жизнь, а он возненавидит тебя.
— Пока меня ненавидите только вы. Я слышала, как вы упрашивали Эрнана написать императору.
— Он бы и сам это сделал с радостью. Только боится потерять свое положение. Тщеславный мальчишка! — она со вздохом опускается в кресло. — Ты для него навязанная жена. Балласт, который будет болтаться на его шее всю жизнь. Не по своей воле он тебя выбирал и потому никогда не полюбит тебя.
Кровь приливает к щекам, мне становится тяжело дышать, грудь сдавливает тугими тисками. Больше не могу это слышать! Не хочу это слышать. Знаю, что это невежливо и непочтительно, но ничего не могу с собой поделать: разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Я не договорила! — в спину летит окрик леди Эйвери.
Поворачиваю голову и роняю:
— Вы и так сказали больше, чем достаточно.
Ухожу. Ухожу как можно скорее. Позорно сбегаю. Нет сил доказывать, что она неправа. И надо ли?
— Ты пожалеешь о своем решении, но будет поздно! — эхом звенит в моих ушах.
Потом в комнате долго прокручиваю в голове ее слова. Навязанная жена… Никогда не полюбит… Что если это правда? Вдруг Бриан ошибается и после танца ровным счетом ничего не изменится? Смогу ли я жить дальше без надежды на его любовь? Но даже если ничего не получится, за этот месяц я получила ласки больше, чем за всю свою жизнь. Тетка всегда была груба со мной. Монахини — строги. И только с ним я узнала, что такое нежность. Пусть она бывает только во время близости, но это лучше, чем ничего.
Эрнану ничего не рассказываю о разговоре с его матерью. Не хочу, чтобы они выясняли отношения из-за меня. В конечном итоге ничего ведь не произошло. Леди Эйвери высказала свою просьбу, пусть и в обидной форме, а исполню я ее или нет, зависит только от меня.
Во время раздумий обо всей этой ситуации в голову приходит странная мысль: всех заботит вопрос моего участия в дне цветения драконьего древа. Всех, кроме Эрнана.
О предстоящем событии Эрнан говорит только в день празднования.