Тем временем она доедает тост и, вытерев рот льняной салфеткой, собирается подниматься из-за стола.
— Чем собираешься заняться?
Будто мне не все равно. Ловлю себя на том, что действительно хочется знать, что она собирается делать.
— В библиотеку, — кротко отвечает она.
— Наверное, твое самое любимое место в доме, — криво улыбаюсь, а самого так и подмывает сказать: «Ну-ка покажи, где вы развлекались с Брианом. На диване? На кресле? А может, на столе?»
— Да, любимое, — соглашается она и заправляет за ухо выбившийся из прически непослушный локон.
А я сглатываю от желания растрепать ее волосы, скрутить в тугой хвост, крепко зажав в кулаке, оттянуть их назад и заставить ее сделать развратным ртом то, на что не решался, считая ее стеснительной монашкой.
Бриан, как и ожидалось, пришел. Причем с утра, даже до обеда не дотерпел. С порога начал задавать вопросы о Ясмине. На лице — беспокойство. И если моя жена играет роль великолепно, то он подкачал. Все чувства на лице написаны. И как я не замечал этого раньше.
Приглашаю дорогого родственника в кабинет. Разговор предстоит серьезный. Кулаки предательски чешутся от одного взгляда на его обеспокоенную физиономию.
Не успевает он расположиться в кресле, как я его давлю вопросом:
— И давно тебя заботит состояние моей жены?
Бриан напрягается, но лицо держит.
— Что ты имеешь в виду? Вчера ей стало плохо. Интересоваться ее здоровьем — нормальная реакция воспитанного человека.
— Такая же нормальная, как и уединяться с ней в библиотеке, — вкрадчиво произношу я. — Бриан, это мой дом. Здесь и у стен есть уши. Наивно было полагать, что я ни о чем не узнаю.
— Это было ради твоего же блага, — помявшись, отвечает он. А меня накрывает волной негодования.
— Трахать мою жену ради моего же блага?! Какое-то извращенное у тебя представление о том, что хорошо, а что плохо!
— Что? — Бриан подскакивает с места. — Я научил ее танцу единения душ. Для того чтобы она была счастлива. С тобой, — помолчав, добавляет: — идиотом.
— Тебе нужен был повод, чтобы полапать ее, — зло усмехаюсь я. — Скажи, в какой именно момент ты успел залезть ей под юбку?
— Мне лучше уйти. Поговорим потом, когда ты придешь в себя, — он направляется к выходу, но я настигаю его и толкаю в грудь.
— Ну и как тебе она? Это как есть объедки с моего стола, — выплевываю ему в лицо.
Он качает головой.
— Ты ее не заслуживаешь. Тебе до нее еще расти и расти.
— А кто заслуживает? Неужели ты?
— Ты не видишь очевидного. Надеюсь, со временем поймешь.
Этот покровительственный тон от младшего брата окончательно выводит из себя.
— Ты оскорбил меня. Давай решим все в поединке.
— Ты не в себе. Я не буду с тобой драться, — он пытается открыть дверь, но я отшвыриваю его в сторону.
— Будешь. По закону сбежать с поединка может только трус. Неужели хочешь такой славы.
Он тяжело вздыхает и объясняет мне, как будто я умственно отсталый.
— Я не спал с твоей женой.
— Но хотел бы.
Я хочу, чтобы он солгал, но он, смотря прямо в мои глаза, говорит:
— Мне нравится, Ясмина. Я был бы счастлив, если бы она была моей женой, но…
Все, что он хотел сказать дальше, уже не важно, я вжимаю его в стену.
— Поединок. Только поединок может решить, кто из нас прав. И отказаться, не запятнав свою честь, ты не можешь.
Глава 11. Поединок
— Я не буду с тобой драться, — упрямо говорит Бриан и складывает руки на груди. — В тебе сейчас говорит слепая ревность.
— Глупости! Ты прекрасно знаешь, что этот брак для меня ничего не значит.
— Остынь. Давай поговорим потом.
— Нет уж. Мы выясним все сейчас раз и навсегда, — подталкиваю его к дверям, он не сопротивляется.
Ничего. Ему все равно придется принять вызов.
По пути бросаю дворецкому, чтобы передали Ясмине, что ей нужно немедленно выйти во двор.
Бриан все еще пытается убедить меня, что я неправ. Но я не хочу его слышать. Даже если он не спал с моей женой, он желает ее, а это достаточный повод для выяснения отношений.