— Давай не сейчас, — останавливаю ее. — У меня много работы.
— Значит, загляну к тебе попозже в кабинет, — похотливой кошкой мурлыкает она и трется головой о мою грудь.
Уже далеко за полночь, она исполняет свою угрозу. Скребется мышью в дверь и просачивается в кабинет. Наряд она выбрала соответствующий. Грудь призывно колышется, едва ли не выпрыгивая из лифа. На подоле платья провокационный разрез, из которого выглядывает ножка, обтянутая сетчатым чулком. Ни дать ни взять, солдат любви при исполнении. Вот только вся ее амуниция не вызывает никакого желания предаться с ней плотским утехам. Подумалось, что Ясмине для того, чтобы вызвать мое желание, нужна была самая малость — просто существовать.
Мой вялый настрой ее не смущает. Она с готовностью ныряет под стол и расстегивает мою ширинку и не сдается до тех пор, пока я не подхватываю ее и не усаживаю на стол.
Мои движения Лилия сопровождает такими стонами, будто страдает от мучительного приступа боли. Раньше за ней такого не замечал. Неужели она так изголодалась по ласке? Или за этим скрывается что-то другое?
Понимание, зачем ей понадобился этот акустический концерт, пришло, когда в кабинет заявилась Ясмина.
Лилия решила ускорить отъезд своей подруги.
В каком-то смысле мне это на руку. Теперь, если у Ясмины оставались какие-то иллюзии на мой счет, они развеются, как дым.
Ловлю себя на мысли, что хотелось бы от Ясмины другой реакции, но она просто смотрит на нас. Без скандала, без слез, без криков и обвинений. Будто ей все равно. Это задевает.
Когда она уходит, отстраняюсь от Лилии, которая отчаянно цепляется за меня, пытаясь удержать.
— Куда ты? — кричит вслед и настигает у двери.
— К жене.
— Но зачем? — она удивленно хлопает глазами.
— Хочу с ней объясниться.
— Думаешь, она такая тупая, что не поняла, что здесь происходит? — ухмыляется Лилия и кажется в этот момент отвратительной. Будто сбросила маску и показала свое настоящее лицо.
— Не говори так о моей жене, — отпихиваю ее и спешу в комнату Ясмины. Только бы она не наделала глупостей.
В комнате темно, но зрение дракона позволяет хорошо разглядеть ее фигурку, скрючившуюся на кровати.
— Не спишь? — спрашиваю, присаживаясь рядом.
— Не сплю, — сипло отвечает, приподнимаясь.
— Мне повезло, что ты не устраиваешь истерик. Не выношу женских слез. Наверное, ты так спокойно реагируешь, потому что тоже не любишь меня.
В ее блестящих глазах вспыхивает злость и тут же гаснет.
— Хорошо, что все так решилось. Теперь мы можем говорить честно и открыто. Нам с Лилией не придется таиться и переживать, что кто-то тебе расскажет о нас. Я люблю ее. И если бы ты не появилась…
Она не дает мне договорить, перебивает и выдыхает порывисто, будто все уже давно решила:
— Значит, отпусти меня, Эрнан. Я вернусь к себе, и мы никогда с тобой не увидимся. А вы живите дальше, как пожелаете.
Если бы все было так просто. И как ей объяснить ее истинное предназначение?
— Я не могу тебя отпустить. Только истинная может подарить мне сыновей. Род Морриганов не должен прерваться.
— Если ты так сильно хотел сыновей, зачем привел любовницу в наш дом? Ты думал, что я сделаю вид, что ничего не вижу и не слышу?
— Никого я не приводил! Лилия живет здесь уже четыре года. Мне нужно было ее вышвырнуть за дверь, как только объявилась истинная?
Ее глаза округляются с каждым моим словом, а потом в них загорается решимость, она даже пытается вскочить с кровати.
— Я не могу оставаться с вами под одной крышей! — шипит она.
— И не придется. Ты будешь жить в нашем родовом поместье на острове Ветров.
— Когда собирать чемодан?
Такой настрой отчего-то коробит. Хотя я сам этого хотел. Неужели и правда она ничего ко мне не испытывала? А теперь я перевыполнил задачу и вызываю у нее лишь омерзение.
— Сначала понеси.
— Что? — она замирает в ужасе.
Мне кажется, я ослышалась или неверно поняла его слова.
— Отправишься туда, как только забеременеешь. Там у тебя будет всё: прислуга, няня, доктор, повитуха. Когда перестанешь кормить грудью, я заберу ребенка в столицу.
— А я? Какие планы у тебя на меня? Как только ты получишь ребенка, ты отпустишь меня?
Хочу сказать, что она все истолковала верно. Но губы произносят совсем другое:
— Нет. Ты родишь мне следующего. А потом еще одного. Как минимум пять сыновей. Всегда мечтал стать многодетным отцом.
Теперь оставалось уповать лишь на то, что она уже понесла. Ясно как день, что после того, что я ей сказал и сделал, она меня к себе не подпустит.