Мудрейшая Айседора с недоверием смотрит на меня.
— А ты…Ты беременна?
Задумываюсь, когда в последний раз приходила кровь, и не могу вспомнить.
— Нет, — не совсем уверенно отвечаю. Я не чувствую никаких изменений, мне не плохо, меня не мутит. Значит, Богиня миловала меня.
— Это хорошо, — говорит Айседора. — Он обижал тебя?
Не совсем понимаю, что имеет в виду настоятельница, потому молчу.
— Обижал, — делает она вывод сама. — В монастырь тебе возвращаться нельзя. Посиди здесь. Никуда не уходи. Дождись меня.
Киваю.
Напоследок Айседора гладит меня по голове и смотрит на меня с такой горечью, что у меня сжимается сердце.
Настоятельница уходит, а я ложусь на узкую скамейку, подобрав под себя ноги, и засыпаю. После бессонной ночи, полной тревог и волнений, сон мой так крепок, что Айседоре не сразу удается меня разбудить.
— Ну же, вставай, — бормочет она, — нам нужно спешить.
Встаю, потягиваясь. Больная нога ко всему еще и затекла, так что, сделав первый шаг, едва не заваливаюсь на старушку.
Вдвоем мы медленно ковыляем к выходу из храма. А когда оказываемся на улице, мое сердце ухает вниз. Неподалеку от ступенек стоит Эйвери Морриган, моя свекровь. Ее холодные глаза скользят по мне с явным осуждением.
— Вот она. Полюбуйтесь на нее, — говорит ей за моей спиной мать-настоятельница.
Глава 13. Разрушить нерушимое
Вдоль позвоночника пробегает холодок. Неужели опять предательство? Сначала та, которую считала своей подругой, теперь та, которую боготворила и уважала.
От мудрейшей Айседоры я такого не ожидала.
Мать Эрнана внимательно смотрит на меня и постукивает по нижней ступеньке тростью. Этот звук раздражает. Хочется заткнуть уши.
— Почему ты в таком непристойном виде? — спрашивает она.
— Продиралась сквозь кусты, пока убегала из дома вашего сына.
— Разве ты не знаешь, что убежать от дракона не-воз-мож-но? Он отыщет тебя, где бы ты ни скрывалась.
Глаза Эйвери холодны, как две глыбы серого льда.
— Я все равно не буду ему женой. Даже если посадит меня на цепь, — зло выплевываю.
— Чем же тебе так неугоден мой сын?
— Вы знали, что я жила под одной крышей с его любовницей Лилией? Да, конечно, знали! О чем я спрашиваю?
Эйвери хмыкает:
— Радуйся, что у него одна постоянная любовница. А не по одной на каждый день недели. Так хотя бы не подхватишь срамную хворь.
— Я хотела настоящую семью. Я была готова полюбить Эрнана, но после того как он обошелся со мной, в моем сердце ничего к нему не осталось, кроме презрения. Если вернете меня к нему, в живых из нас останется только один.
По лицу Эйвери пробегает серая тень, а мать-настоятельница ахает.
— Этого я и боюсь, — глухо произносит свекровь. — Я желаю своему мальчику добра. Для него будет лучше, если ты исчезнешь из его жизни, поэтому я помогу тебе. За углом стоит экипаж, — она переглядывается с настоятельницей. — Мы проведем ритуал, и твоя печать исчезнет. Истинная связь разорвется. Эрнан не найдет тебя.
— Вчера мне тоже обещали экипаж, а вместо него меня поджидали убийцы.
— Лилия? — потрясенно спрашивает Эйвери. — Она пыталась тебя убить?
— И не один раз.
— Бедная девочка, — вздыхает Айседора.
— Я, может, не очень приятный человек, но вероломством не отличаюсь. Если я захочу кого-то убить, то сделаю это своими руками.
По голосу Эйвери было понятно — не шутит. Быстрей бы провести ритуал и забыть о ней и о ее сыне, как о страшном сне.
— Нам нужно торопиться, — Айседора настороженно смотрит по сторонам. — Скоро служба — и в храм повалит народ. Если нас увидят здесь, будет очень плохо, — она подталкивает меня в спину. — Пойдем, скорее.
За углом и правда стоит черная карета без опознавательных знаков. Айседора весьма резво для ее почтенного возраста забирается внутрь и подает мне руку. Эйвери сзади нетерпеливо постукивает тростью.
Мне казалось, что мы должны поехать в монастырь, однако карета везет нас какими-то странными закоулками и останавливается у забора, увитого плющом.
Эйвери отдает вознице туго набитый кошелек. Понятно, что его услуги не могут стоить так дорого. Она платит за молчание.
Айседора в это время ходит вдоль забора и что-то высматривает. Наконец она сама себе кивает и раздвигает руками густые заросли плюща. Кто бы мог подумать, что в заборе окажется довольно большая дыра. Воровато оглядываясь, она пролезает через нее и машет нам рукой, поторапливая.