Я стояла за стеллажом, выбирая гусятницу. Леди Эйвери собралась запекать жирного гуся, которого привезла Вира из деревни. Соответствующей посуды у нас не было, потому я вызвалась сходить в лавку. Лишний повод размять ноги.
У полки с гусятницами я зависла, пытаясь определить, в какую наша гигантская птица точно поместится.
Обрывок фразы вырвал меня из моих мыслей и заставил прислушаться.
— Думаешь, полевые кухни их успокоят? Они настолько злы, что прорвут оцепление. Просто пойдут на нас с рогатинами. Как думаешь, этот котел подойдет или надо искать еще больше?
Второй голос прозвучал недовольно:
— Они же считают, что столица жирует, что здесь едят только рябчиков с ананасами и с ними непременно должны поделиться только потому, что они потеряли всё. Наша солдатская баланда их уже не устраивает.
— Скоро их станет больше. Ривенбрук пал, Эйстен пал, такими темпами не более чем через месяц всё обратится в пустыню.
— Тихо ты. Кто услышит, начнется паника.
— Смотри, там тоже какая-то посуда.
Раздался звук приближающихся шагов. Я стала свидетелем того, что мне не положено было знать. Поэтому разумно было поскорее удалиться. Я метнулась к выходу, сбив с полки глиняный горшок. Он ударился о пол с глухим стуком и треснул.
— Там кто-то есть, — рявкнул один из них, но я уже выскочила вон.
Благо на улице было много людей, и я легко затерялась в толпе. Солдаты постояли немного, озираясь по сторонам, и вернулись в лавку.
Сейчас, находясь в храме Богини, вспоминаю эту сцену, и оторопь берет. Хорошо, что солдаты меня не видели. Ясно, что они меня не отпустили бы, погрозив пальчиком. А убежать от них я бы не смогла.
Получается, жителям столицы ничего не рассказывают, опасаясь, что огромный город обратится в хаос. И когда здесь окажутся вирены, люди уже не успеют спастись.
— О, Всеблагая, защити детей своих, помоги справиться с напастью, отправь виренов в бездну, — сложив руки, молю богиню о заступничестве. Сквозь пелену слёз кажется, что статуя смотрит прямо на меня, что высеченное из мрамора лицо приобретает мягкие человеческие черты.
Домой иду не сразу. Сворачиваю к монастырю. Вот уже знакомые кованые глухие ворота. У них все так же стоит древний привратник Феонт.
Поздоровавшись, прошу пропустить к мудрейшей Айседоре, но он качает головой, мол, она велела никого к ней не пускать.
— Но это очень важно, прошу вас, доложите ей, что пришла та, от которой в день Всеблагой отвернулась Богиня.
— Не положено, значит, не положено, — Феонт стоит на своем.
Тогда я пытаюсь опуститься на колени, но сухая морщинистая рука останавливает меня.
— Госпожа, что вы делаете-то? — неловко бормочет он.
— Я не уйду отсюда. Мне очень нужно с ней поговорить.
— Ладно, — нехотя сдается он.
Мудрейшая сама выходит к воротам.
— Ясмина? — удивляется она.
— Мудрейшая, я должна кое-что рассказать вам, но не здесь.
— Пойдем в сад, — она берет меня за руку и тянет за собой.
И лишь оказавшись в саду, вдали от строений, от чужих глаз и ушей, решаюсь заговорить.
— Вирены уже близко к столице. Я сегодня слышала разговор двух солдат. И Эрнан предупреждал, что такое может случиться.
По лицу Айседоры пробегает тень.
— Спасибо, что предупредила, дитя мое. Теперь мы будем молиться еще усерднее.
— Молиться? И всё? — разочарованно спрашиваю я.
— Солдаты сражаются с виренами оружием. Мы молимся. Каждый по-своему помогает справиться с этой напастью. Каждый занимается своим делом.
— Я имела в виду другое. Можно спасти послушниц. Многие из них еще совсем дети.
— Если будет на то воля Богини, то мы выстоим, — произносит она. — У тебя всё, Ясмина? У меня еще много работы. В саду уродило много яблок. Нужно их засушить на зиму.
В груди поднимается волна негодования и непонимания. Какие заготовки, если скоро все превратится в руины?
Попрощавшись с мудрейшей, иду к воротам. Но пройдя несколько шагов, поворачиваюсь и кричу вслед Айседоре.
— Воды! Вирены боятся большой воды!
Домой возвращаюсь затемно. В окне горит свет. И я вижу несколько мужских фигур, перемещающихся по комнате. Эйвери разозлена, но не похоже, что кто-то из них угрожает ей.
Осторожно, стараясь не скрипеть, открываю дверь и останавливаюсь в коридоре, прислушиваюсь.
— Я вам еще раз говорю. Я с вами никуда не поеду, — раздраженно говорит Эйвери.
— Ваше имя в списке близких людей лорда Морригана, и мы обязаны доставить вас в убежище. Собирайте необходимое. Опасность реальна и серьезна, — голос отвечающего ей мужчины звучит так, будто уже устал ей что-то доказывать.