Думаю, что пора бы передохнуть. Здесь как раз ровная площадка для приземления. Но дракон меня слушать не хочет, он рвется вперед. И что ему до моих доводов, что мы просто рухнем в воду.
Море раскидывается бескрайним бирюзовым покрывалом под могучими крыльями. По поверхности перекатываются волны. Здесь воздух соленый на вкус и пахнет йодом. Свежий ветер обдувает крылья. Кажется, что только здесь я свободен по-настоящему.
Я уверен, что в прежнюю жизнь возврата не будет. Мой поступок будет расценен императором как пренебрежение его милостью, а такого он не прощает.
Он не терпит ни малейшего проявления своеволия.
Для него я был мертвым героем. Кем я стану для него теперь? Я пошел наперекор его воле. Это еще не государственная измена, но уже прогулка с завязанными глазами по краю пропасти.
До острова, где прошло мое детство, далеко, но драконьи крылья уже ослабли. Высота снижается, и мне теперь становится ясно, что дракон мог стремиться совсем не к острову. До меня доходит, что наша связь с драконом стала настолько призрачной, что мы теперь похожи на два отдельных разума в едином теле. И я чувствовал лишь то, что дракон позволял мне чувствовать. Он не показывал мне свои истинные намерения. А намеревался он, судя по всему, рухнуть посреди моря без шанса на спасение.
— Но почему? — посылаю ему мысленный сигнал.
И тут же перед глазами возникают сменяющиеся образы.
Я вижу ее. Ясмину. Она выглядит совсем не так, какой я ее привык видеть. Ее лицо будто светится каким-то внутренним светом. Так может видеть только любящий взор.
Дракон показал мне ее улыбающейся, восторженной, со слезами на глазах после моих резких слов. Будто он сохранил в памяти каждую ее эмоцию.
— Ты же знаешь, я против истинной связи. И ты знаешь почему.
Я слышу раздраженный рык.
— Эта связь сломала столько судеб. А все потому, что мы должны идти на поводу у второй ипостаси.
Дракон утробно рычит. Я понимаю, почему он злится. Между нашими сущностями давно был раскол. Я не мог смириться со своей природой, не хотел, чтобы дракон достиг пика силы. Не хотел подчиняться правилам и традициям драконьего общества, считал, что вправе сам определять свою судьбу без оглядки на зверя.
А теперь зверь решил отомстить мне за все, погубив меня.
— Ты заслужил это, — слышу его мыслеречь, звучащую подобно грохоту водопада. — Ты боялся, что зверь возьмет над тобой верх. Хотя большим зверем из нас был именно ты. Любуйся!
В голове проносится ряд картин, на которых я вижу себя в те моменты, когда вел себя не самым лучшим образом. Да что уж говорить, как последняя скотина. И таких моментов много, слишком много — я делал больно матери, Бриану, Ясмине. И тогда мне нисколько не было совестно. Я считал себя правым. А теперь стыд обжигал меня, поднимаясь удушливой волной из глубин души — одной на две ипостаси.
Да я даже с Дианой вел себя как свинья. Обвинял, не имея никаких доказательств на руках. Нападал на нее. Запугивал. Оскорблял.
Тем временем дракон идет на снижение и летит теперь над самой кромкой воды. Холодные брызги касаются его брюха. Он жмурится в лучах закатного солнца. А я, запертый в мощном драконьем теле, готовлюсь принять свою участь.
Если бы… Если бы можно было все вернуть назад. Но я наворотил столько, что теперь сам себе противен, и пойти ко дну намного проще, чем все исправить.
Глава 22. Приплыли
Ясмина
Мы гребли с леди Эйвери до боли в лопатках, до онемения в кистях, но, куда бы мы ни кинули взгляд, острова нигде не было. Лишь за кормой темнела полоска оставленного нами берега.
На море тихо опускается вечер.
Майло дремлет на дне лодки на брошенном мною плаще. Во сне он вздрагивает и тихонько всхлипывает. Бедный ребенок! Никому не пожелаешь пережить такое.
— Сколько нам еще плыть? — ворчит Эйвери.
Пожимаю плечами.
— Эрнан сказал, что только тот, в ком течет его кровь, может отыскать остров.
— Тогда я предпочитаю сделать так, — она отпускает весла. — Мне жутко надоело грести. Будем полагаться на судьбу.
Поджимаю губы. Не особо верю в ее метод, но спорить не хочется. Тем более, я не уверена, что смогу продолжать грести. Я уже рук не чувствую, а низ живота неприятно тянет. Хоть бы с малышами было все хорошо.