— И где же ваша дочь? Одиннадцать уже, рабочий день в самом разгаре.
— Я сейчас напишу ей.
Еще час проходит скучно и бесконечно. Вообще когда я был маленький, то очень любил рисовать, потом лепить. Когда подрос, хотел поступить на факультет искусств после школы. Но мама сказала что все это глупости… А может, стоило настоять? И тогда бы я тут не сидел. Но кушать-то что-то надо. Людмила Федоровна берет сигареты и идет в коридор, а я продолжаю пялиться в монитор. Может она и права, и аудит лучше не проводить? Но мы же уже договорились.
— Инга пришла, — фыркает Людмила Федоровна, возвращаясь в кабинет. А следом… Кто бы мог подумать? Маша! Я усиленно делаю вид, что не замечаю ее, но Маша подходит ко мне и начинает массировать шею и плечи.
— Прости меня, мой хороший. Я все утро плакала.
Вряд ли она плакала… Но! Мне нравится, что она передо мной извиняется. Значит, я сильнее и важнее, и никто это не оспаривает.
— Кирилл, — произносит Людмила, — тебе надо поговорить с Ингой, чтобы она не проводила аудит.
— Отлично, — фыркаю, — Если она что-то решила, то ее танком не сдвинешь.
— Ну ты же мужчина, попробуй лаской уговорить…
Лаской! Легко сказать! Выхожу из кабинета, и тут же сталкиваюсь с Ингой. И что-то не готов я ее уговаривать. Она проходит мимо меня с видом королевы, не обращая внимания. Да еще и с менеджерами! Чтобы все видели что она меня игнорирует!
Возвращаюсь в кабинет. Бесит! Почему все от меня ждут каких-то решений? И Маша, и ее мать… Почему бы им самим не попробовать договориться с Ингой? Они вон, лет двадцать дружили! Машу Инга вообще на руках таскала! Но нет. Нашли единственного мужика, и все на него радостно спихнули.
И главное Людмила Федоровна вроде ничего и не говорит, не указывает. Молча сидит за компьютером… А напряжение в воздухе — хоть ножом режь! Надо хотя бы попробовать уговорить Ингу. Но как? Я ерзаю на стуле, не в состоянии сосредоточиться, пока мне на телефон не приходит сообщение: «Зайди ко мне в кабинет». Ну и прекрасно.
Срываюсь с места и твердым шагом иду к Инге. Главное по пути уверенность не растерять. И когда я захожу в кабинет, тут же закрываю дверь, это на случай успеха наших переговоров.
— Нам надо поговорить о наших отношениях. — говорю немного не своим голосом, ловя на себе удивленный взгляд. Возникает пауза. Инга хмурится, после чего кивает:
— По поводу алиментов что ли?
Снова пауза. Инга невыносима.
— Нет, я думаю, мы могли бы сохранить близкие отношения, не скатываясь в дикость. Мы же близкие друг другу люди, — подхожу ближе. Инга откашливается, смотрит перед собой, лицо покрывается красными пятнами.
— Тронешь меня, я тебе череп раскрою.
— Инга!
— Что ты хочешь? Внятно скажи, что ты хочешь? — поднимает на меня глаза, а я остаюсь стоять, боясь сдвинуться с места.
— Мне надо чтобы ты не проводила аудит. Чтобы мы просто расстались, понимаешь?
— Нет, аудит будет. — пожимает плечами, — Я не хочу быть обманутой.
— Мы тебя не обманем, — беру Ингу за запястье, намереваясь поцеловать ее ладонь… Но она тут же выдирает ее обратно.
— Хватит! Я сказала — аудит, значит аудит. И это не обсуждается!
— Сколько ты хочешь за свою долю?
Глава 21. Инга
Что меня всегда спасало? Интуиция. Я каким-то шестым чувством всегда определяла, когда следует остановиться, когда попытаться найти компромисс, когда — затаиться, сделать вид, что согласна на все условия. И да, этот самый момент.
Я слишком хорошо знаю своего мужа, и вижу по его лицу что он не готов уступить мне. Также я прекрасно понимаю, что это не только его решение. Точнее — маменькин сынок Кирилл нашел себе очередную мамочку, которая теперь крутит им, как цыган глобусом, потому что он не понимает и половины, что тут происходит.
Но если положить руку на сердце, Люда права. Права в том, что даже самый поверхностный аудит вскроет такое, что сидеть этим голубкам до второго пришествия. А я не знаю как мне правильно поступить. Я в замешательстве. И в замешательстве прежде всего потому что я чувствую опасность от Люды. И мне надо и свою линию провести, и уберечься от возможного покушения. А с подружки станется, еще наймет кого-нибудь меня убить или покалечить.
Сжимаю в зубах кончик черной перьевой ручки.
— Ты сейчас хочешь цену, так?
— Да, если мы договоримся о цене, то… — начинает бывший муженек, но осекается, а я хмурюсь.
— То что? Говори уж.