— Ты, ты не такая, — вымученно звучит его ответ, а его руки снова сжимаются в кулаки — Настоящая. Я чего угодно ждал… Но ты, в этом платье. Такая простая, понятная, живая.
Встаю, резко. Потому что захлёстывает. Затягивает на его орбиту, умопомрачительную. Это мне, что такие подарочки от Вселенной, что читают меня теперь как открытую книгу? Сначала сын, теперь Крис. Разве можно вот так сразу, первое впечатление сделать для себя — чем? — маяком? Но у меня ведь тоже так — мгновенное притяжение и мгновенный маяк, режущий тьму.
Подхожу к окну. Крис вскидывается следом за мной. Становится ровно за спину, обдает жаром.
— Я обидел тебя? — произносит тихонько, — Не знаю, что на меня нашло. Я обычно так…
— Не делаешь, да? — так же тихо произношу я.
— Да, — будто сдаваясь отвечает Крис. — Обычно с девушками я со всем другой.
— Все нормально, — вру я, — правда.
— Ты позволишь? — Хиддллстон аккуратно склоняется к моей шее и я чувствую на ней его горячее дыхание, — Колдовской аромат. Голову теряю от него или причина в тебе самой...
Он легонько втягивает запах моих духов и я чуть не падаю.
Почему, мать его, всё так быстро происходит между нами? Когда мы успели подойти к этой степени близости, когда успели начать сходить с ума от ароматов друг друга? Мы ведь просто переписывались до этого после нашей первой встречи вживую. Крис был моим кумиром, а его фанаткой. И да я как все фанатки мечтала о своем кумире, немного в эротических фантазиях. Но это ведь нормальное поведение для фанаток?
Хотя, некоторые специалисты считают, что мы выбираем себе партнера по запаху. Я читала «Парфюмера», я помню чем там все кончилось… Но когда мы-то успели так вот прирасти друг к другу, так связаться ароматами нашей кожи?
Крис снова легонько втягивает воздух, проводит пальцами по моей шее. Боже, он идеального роста. Если стоя мы вкладываемся друг в друга как пара паззлов, то что будет если… Продолжать эту мысль я не в силах. Я дрожу от его прикосновения — и на это уходит вся моя энергия.
Хиддлстон обхватывает меня, разворачивает к себе и притягивает ближе.
«Наваждение», шепчет он и я тоже хочу именно этим словом, так себя и оправдать.
Хотя я сейчас затянута, поймана — даже не сопротивлялась-то как следует. Но как тут сопротивляться? Этому стройному, твердому везде где надо, натянутому как струна телу? Я непроизвольно прижимаюсь ближе, Крис приподнимает моё лицо, проводит пальцами по подбородку и я забываю как дышать. Касается кончиками пальцев моих губ, раскрывает их слегка, надавливает подушечкой большого пальца на нижнюю, шепчет: «Алиса» и что-то совершенно неразборчивое.
До меня, сквозь гул кровотока в ушах долетает только, что он четко осознает, что сошел с ума, окончательно. Меня будто окутывает плотным, влажным туманом. Запахи нашей кожи смешиваются, Крис неотрывно смотри мне в глаза — и накрывает мои губы своими.
Это рваный, жадный, ни разу не выдержанный, какой-то волчий поцелуй. Крис терзает мои губы, я терзаю его губы в ответ. Он вжимает меня в себя, я вжимаю его, чувствую его, всю поверхность его тела и его твердость. Обхватывает меня, касается с таким отчаянием, с таким желанием, что голова моя идет кругом и я наверное уже готова на всё.
Кто-то горячо, пошло стонет в этой шикарной комнате. Через пару секунд и несколько несдержанных укусов понимаю, что этот влажный звук издаем мы с ним оба.
А затем Крис слегка приподнимает меня, так, будто я ничего не вешу, подводит руку под колено, закидывает его на себя — и я понимаю, что вот оно то, что я так долго хотела и что отступать мне поздно.
Истерзанные губы мои саднят, я задыхаюсь, от гула крови в ушах я перестаю слышать внешний мир, фиксируясь на Хиддлстоне, его уверенных, умелых движениях, его диких губах и рваных стонах вкупе с влажными звуками безумных поцелуев… Откуда-то из подсознания приходит почти что стертое: «у Карениной это закончилось плохо, очень плохо, что, если я как она? Я ведь тоже сейчас изменяю своему мужу. Но все это тут же смывается волной прикосновений и тихого шепота Криса в мои полуоткрыты губы:
— Милая моя, о моя милая...
Из этого горячего как ад рая нас выдергивает деликатное покашливание. Крис останавливается первым. Он отрывается от моих губ и оборачивается на посторонний звук. За этой долбанной британской каланчой я и рассмотреть-то сразу не могу кто там нас прервал. А потом мысленно возношу хвалу всем богам Асгарда за то, что эта британская каланча прикрыла меня своим телом. Утыкаюсь куда-то в ключицу в попытке хоть как-то собрать скачущие вразнобой мысли, усмирить шум в ушах и адский стук в сердце. На пороге стоит мой сын — Глеб. Вот тебе и защита...
— Привет, парень, — как ни в чем не бывало, даже не сбившись дыханием, произносит Крис.
Полный капец…
Глава 9. Я ведь тебя только на полчасика оставил мам, а вы уже зажимаетесь здесь
— Привет, парень, — как ни в чем не бывало, даже не сбившись дыханием, произносит Крис.
Полный капец…
— Так вот ты какой — северный олень, — глубокомысленно произносит мой Глеб в ответ.
Мой сын критично рассматривает Хиддлстона, будто он сейчас очень важную задачку решает. А затем оборачивается ко мне. Выражение его лица мне пока не под силу расшифровать.
— Я ведь тебя только на полчасика оставил мам, а вы уже зажимаетесь здесь, — выдает с коротким смешком, но я уже слышу там бурю.
Боже, он ведь такой хрупкий у меня, мой мальчик. И эта сцена вряд ли подходит к его подростковой психике. А самое главное плохо она с ней вяжется.
Крис искренне нам улыбается.
Интересно, так ли он хорошо знаком с русской речью, как ему приписывают?
Мой сын посылает ему ехидную улыбку в ответ.
— Не понимаешь, о чем мы тут говорим, интурист? — с небольшим вызовом и даже, кажется, презрением обращается он к Хиддлстону и повторяет. — Didn't get it, eh?
— Ни словечка, — отвечает ему весело Хиддстон.
— Сын, — вступаю я, — ну зачем ты как?
— Как? — Глеб разворачивается ко мне с выражение таким, словно он сейчас у меня дуэлянт. — Как я еще должен, мам? Подскажешь? Я, знаешь ли, впервые застаю свою маму с чужим мужчиной!
От неминуемой, на мой взгляд, необходимости как-то все это разгребать меня спасает только звонок телефона. Кидаю взгляд на экран, скомкано бормочу:
— Извините, я должна ответить, — и пулей направляюсь в свою спальню.
Падаю ничком на кровать, мельком втягивая аромат свежих цветов с туалетного столика и запах бергамота от белья. Почему все здесь пахнет как Крис?
— Але? — говорю шепотом.
Мила напротив орет в трубку телефона:
— Уже трахаешься со своим кумиром ? А мы тут в караоке! Егор! Это ты заказывал «Ланфрен-ланфра»?
Меня прошибает пот. Ведь моя подруга орет « уже трахаешься со своим кумиром ?». При моём муже.
— Ты что, головой поехала? — гневно шепчу я. — Ты что творишь?
— А что? — вклинивается Егор, видимо, не сдержавшись вырвав телефон у Миланы.
— Егор, — пытаясь хоть как-то сложить весь этот сюрреализм в кучу, начинаю я.
Но меня перебивают, жестко, громко и грубо. Сбиваясь и икая.
— Давай не строй из себя… что ты там из себя строишь. Я знаю всё. Можешь оставаться в Лондоне своем со своим любовником, а пацан пусть летит домой.
— Ты чего? Егор? — опешив повышаю голос, лицо горит. — Какой «домой»?
— А что, — выпаливает Егор, — не стесняешься при своем сыне роман крутить?
Это просто переполняет чашу моего терпения, мне становится гадко даже дыхание его слышать.
— Протрезвеешь, — твердо произношу я, загоняя свою сейчас агрессию на мужа поглубже, — перезвонишь.
Я жму отбой, глубже вдавливаюсь затылком в мягкую подушку. За стеной слышен приглушенный смех. Глеб что-то тараторит, Крис поддерживает беседу этим своим мягким, успокаивающим баритоном.
Ну вот они и нашли общий язык.
Правда только прямо сейчас мой сын снова повысил свой голос, видимо, желая поспорить. Крис же наоборот ответил тихо и с железобетонным спокойствием в голосе. Глеб примирительно загудел что-то в ответ, видимо, соглашаясь. Им явно сейчас комфортно вместе.