Немецкая радиоконтрразведка день и ночь старалась выйти на след этих нелегальных станций. Очень скоро удалось определить, что у всех этих нелегальных радиостанций была одна цель, куда они посылали свои еще не поддающиеся расшифровке радиограммы: Москва. Так как радистов разведки на жаргоне службы радиоперехвата называли «музыкантами», таинственная сеть нелегальных радистов получила в Абвере наименование «Красная капелла».
(Традиционно принятое в русскоязычной литературе наименование. Более точный перевод был бы «Красный оркестр», как это и принято в других языках: the Red Orchestra, L’Orchestre Rouge и т. п. Под словом «капелла», как это и следует из приведенного выше объяснения, тут понимается именно оркестр, а не тип католического строения. — прим. перев.)
В центре разведслужбы Красной армии, Москва, Знаменский, 19, эти радиограммы получали и добросовестно анализировали. Генерал-полковник Фёдор Фёдорович Кузнецов был чрезвычайно заинтересован в этой информации.
25 июня 1941 радиоконтрразведка установила, что три нелегальные радиостанции осуществляли передачи в Москву из Берлина. Это вызвало оцепенение. Неужели советские шпионы сидели прямо в центре столицы Рейха?
Никто в это время не догадывался, что служба радиоперехвата напала на след Ганса Коппи, инструментальщика фирмы «Радио-Лёве», который как фанатичный коммунист занимался берлинскими радиостанциями «Красной капеллы». У Коппи было три места, откуда он вел передачи: на Шоссештрассе, на Меранер Платц в Шёнеберге и на Зебастианштрассе на юго-востоке Берлина.
Коппи еще в шестнадцатилетнем возрасте в 1932 году подвергся наказанию за коммунистическую деятельность и нарушения общественного порядка. Бывший радист императорского военно-морского флота Курт Шульце, также убежденный коммунист, как старый радист на службе советского шпионажа обучал Ганса Коппи.
7 сентября 1941 года радиоперехват определил вторую линию радиосвязи Красной капеллы, станция которой должна была находиться в Брюсселе, так как все пеленгационные лучи проходили точно через бельгийскую столицу.
После трудоемкой подготовительной работы служба радиоперехвата надеялась, что сможет нанести удар 21 октября 1941. Так как они оправданно опасались, чтобы появление солдат Вермахта в форме могло бы поставить под угрозу всю операцию, операторы станций радиоперехвата переоделись почтовыми служащими и поставили в Берлине палатки имперской почты, чтобы на месте предпринять последнее пеленгование. Палатки стояли сначала в месте пересечения Тойфельсзеешоссе с Хеерштрассе и на Байеришер Платц в Шёнеберге. Позже рядом с ратушей Шёнеберга и возле Инвалиденплатц на севере Берлина.
Скоро дом под номером 9 на площади Меранер Платц был с наибольшей уверенностью определен как одно из местонахождений нелегальных радиостанций. Но все же вся эта хлопотливая работа не привела к успеху. Ганс Коппи случайно заметил одну из палаток имперской почты и с любопытством подошел к ней. Не заходя внутрь, Коппи со стороны услышал, как один из «работников почты» сказал: «Так точно, господин лейтенант», и он узнал писк пеленгаторной установки.
Ганс Коппи
Ганс Коппи мгновенно помчался к шефу группы «Коро», который жил в аристократическом районе на западе Берлина в элегантной квартире на Альтенбургер Алее, дом 19. В этом случае он нарушил запрет посещать шефа лично, так как промедление было смертельно опасно.
«Коро» был обер-лейтенантом в имперском министерстве авиации, звали его Харро Шульце-Бойзен. По гражданской профессии он был руководителем семинара на факультете изучения иностранных государств Берлинского университета. Его жена Виктория Либертас, урожденная Хаас-Хайе, по профессии журналистка, работала сценаристкой в центре документальных фильмов имперского министерства пропаганды. Уже в студенческие годы Шульце-Бойзен стал радикальным противником национал-социализма. Его трехмесячный арест как подозреваемого в 1933, когда с ним очень грубо обращались, усилил его и без того пылкое желание вредить системе всеми средствами. Скоро Шульце-Бойзен был одним из тех, кого обычно называют салонными коммунистами. Тем не менее, в последующее время его не беспокоили, а также не следили за ним. После 1933 года он вступил в Немецкий союз авиационного спорта и позже был принят в офицерский корпус Люфтваффе. Так как его тогдашняя невеста и позже жена познакомилась с генерал-фельдмаршалом Германом Герингом в родительском поместье Либенберг князя Филиппа Ойленбурга и попросила для своего жениха о протекции, ничего не подозревавший Геринг лично помог Шульце-Бойзену получить должность в имперском министерстве авиации. В нем Шульце-Бойзен работал в отделе атташе. И отсюда Харро Шульце-Бойзен выстроил самую большую шпионскую сеть для Советов, которая работала в самом центре Германии.