«Возвращение к сильной национальной политике, перевооружение, внедрение всеобщей воинской повинности значили для офицера возвращение к более ранним традициям». В то время как солдат в эпоху системы (т. е. Веймарской республики — прим. перев.) только по долгу службы выполнял свои задачи, он также от всей души приветствовал эти пункты национал-социалистических работ по строительству новой жизни.
В годы после 1933 и еще сегодня, так говорил Остер, в определенных кругах офицерского корпуса царит полное непонимание национал-социализма как охватывающего всю жизнь мировоззрения «Мы не родились в политическом движении, мы — не фанатичные политические борцы за власть какой-то партии в государстве, нас этому не учили. Мы в своей массе не маршировали в ноябре 1923 года к Залу полководцев, но зато мне пришлось воинские части, бригаду Рейхсвера, которые перебежали к Каппу, распустить по приказу моего генерала»
У полковника Ганса Остера уже на основании занимаемой им должности была связь с многочисленными военными атташе аккредитованных в Берлине посольств. И к самым важным заданиям военного атташе в чужой стране относится иметь «зоркие глаза и чуткие уши» к военным учреждениям. Для выполнения своих задач ему требуется много умения, и еще ему должна помогать удача. Так как если усилия по получению информации срываются, его как «persona non grata» высылают из страны.
Полковнику Гейсбертусу Якобусу Сасу, который служил в голландском посольстве в Берлине в должности военного атташе, удача очень помогала. Он сдружился с полковником Гансом Остером так, что тот, наконец, полностью доверял ему. Теперь Сас узнавал от Остера практически все, о чем того информировали как руководителя Отдела Z Абвера. Остер был таким образом самым важным осведомителем голландского военного атташе. Самое таинственное в этой мрачной афере состоит в том, что ни командование Вермахта, ни имперское правительство никогда не узнали об этой гигантской измене.
Остер был казнен в связи с покушением 20 июля 1944 года, но его военная измена родине не стала известна судьям или Гестапо.
Если бы ставший позднее генерал-майором Сас 16 марта 1948 в Гааге перед голландской следственной комиссией под председательством де Бееренбрукса (заседатели Алгерс и Кортхалс) сам не рассказал о своих отношениях с тогдашним полковником Остером и определенно не подтвердил бы измену родине Остера, то, вероятно, и до сегодняшнего дня никто бы не узнал об этом. Итак, если бы голландцы сами не раскрыли аферу Остера, то Германия никогда не узнала бы о том постыдном факте, что кадровый немецкий офицер выдал противнику сроки нападения своей собственной армии.
Гейсбертус (Берт) Якобус Сас
По описанию голландского генерала Саса, тогдашний полковник Остер выдал голландскому военному атташе все данные о запланированных немецких действиях, которые Остер смог узнать. Так как Остер в своих сообщениях Сасу был действительно чересчур рьяным, несколько раз случалось так, что он выдавал даты запланированных действий, которые позже вовсе не происходили на самом деле.
7 ноября 1939 года Остер взволнованно сообщил голландскому военному атташе: «12 ноября начнется наступление. Немедленно езжай в Голландию и предупреди свое правительство!»
Сас, который точно знал о ненависти Остера к национал-социализму и о том, что он безоговорочно мог доверять его предательским указаниям, немедленно передал эти сведения в Гаагу.
Но потом запланированные военные операции не произошли, в первую очередь из-за наступивших плохих погодных условий. Этот факт и естественное презрение солдат к предателям привели к тому, что в особенности главнокомандующий голландских сухопутных войск и военно-морских сил, генерал Рейндерс, не доверял всем сообщениям Остера. Тем более что повторное предупреждение Остера о наступлении 24 ноября тоже не осуществилось. Генерал Рейндерс так резко выражался о немецком предателе, что полковник Сас, глубоко обиженный, направил королеве Вильгельмине заявление, в котором он просил об освобождении его от должности военного атташе в Берлине.
Прежде чем по этому его заявлению было принято решение, генерал Рейндерс 9 февраля 1940 года был снят с его поста, и Сас остался в Берлине. Но новый главнокомандующий голландских вооруженных сил генерал Винкельман был об Остере не лучшего мнения, чем его предшественник. Когда Сас вновь передал сообщения Остера лично генералу, тот высказался о немецком полковнике пренебрежительно: «Я считаю этого информатора, собственно, жалким типом».