— Так после Забавы у него другая любовь может настать. А мне всё это терпеть? Не нужно мне этого! — решительно покрутила головой Бажена и опять взялась за коромысло.
— Ну как знаешь, девонька. Я старался... — и Вторак дал кому-то знак за спиной девицы, и тотчас же ей зажали рот рукой и куда-то потащили.
Коромысло грюкнуло о вёдра, вода разлилась по земле. На улице как назло не было ни души, потому что было это на краю села — уже на полпути к избе Ведары.
— Доченька, не брыкайся, всё на благо тебе! — услышала она над ухом голос родного отца.
Вот значит, кто её удумал украсть на пару с Втораком! Пока Тихомир держал её под мышками, зажимая рот, кузнец держал ноги. Они быстро бежали по улице, и, вероятно, им бы удалось задуманное, но вдруг всю улицу накрыла огромная тень... Оба мужчины замерли, открыв рот от удивления — не каждый день видишь перед собой настоящего крылатого Змея. Он кружил над деревней, наблюдая за развернувшейся сценой, и постепенно снижался.
Глава 10
Трое замерли под страшным взглядом ящера, едва уместившегося на узкой дорожке, с двух сторон заросшей яблонями да вишнями.
— Окаянные! Что ж вы творите! — послышался крик со стороны избы Ведары, — пустите сказала!!!
Вторак отпустил ноги невестки, но Тихомир дочь по-прежнему держал крепкой хваткой, только рот отпустил. Он пребывал в таком отчаянии, что ни одно чудище Чернобога его не заставило бы отступить. После брошенной ведьмой между прочим фразы, что он мог забрать Бажену, но не сделал этого, гончару не было покоя. Он, казалось, с ума сходил от того, что сам стал причиной такого поступка дочери, когда она сама обрекла себя на погибель, да ещё такую жуткую — от Змея. Богдана тоже горевала, но своей вины не чувствовала и не признавала, а потому много раз у неё с мужем возникали споры.
— Погнались за богатством... Вот и получили, — вздыхал Тихомир.
— А что, за нищего хотел дочку отдать? — взвилась Богдана.
— За честного, за верного!
— Да кто ж знал!..
— Мы знали! Она сразу к нам пришла! Дочь наша к нам пришла! А мы что? "Иди обратно!", даже не поговорили, не утешили. Не прощу себе никогда...
И стал зреть у отца план, как спасти девку от беды, на которую её обрекло безразличие семьи. Пошёл он к кузнецу, чтоб переговорить, и увидел, как тот молотит по наковальне в своей кузне один одинёшенек.
— Вторак, а где помощник твой? — спросил гончар, оглядываясь вокруг.
Нечая не было в кузне, а отец его выразительно скривился.
— Погнал я его, видеть не хочу. Милослава плачет, просит не горячиться... Не могу дома быть.
— Сват... — тихо сказал гончар, глядя в одну точку, а потом вскинул взгляд, когда Вторак повернулся на его обращение, — помоги дочь спасти.
Так и сговорились они выкрасть Бажену. Заприметили, что ходила она по воду примерно в один и тот же час, да стали поджидать удобного случая. Хотели спрятать её, а потом увести в дальнюю деревню к тётке Тихомира, где власть Змеева была неведома. В те ужасы, что говорила Ведара и Велислав они не верили. А коли так, пусть ещё выбирают жертвенницу — Бажена-то замужняя, как не крути.
И всё почти удалось, но чёртов Змей появился нежданно-негаданно.
— Отец, отпусти, — произнесла девушка, но Тихомир крепко держал её.
А Змей смотрел на происходящее с неприкрытым интересом, хотя Бажена даже не представляла до этого, что во взгляде большой ящерицы можно что-то увидать.
— Пустите её, бестолочи! — доковыляла ведьма и цокнула палкой гончара по маковке — не сильно, но болезненно.
Встала перед ним и Баженой, заслонив своей старческой фигурой, и уставилась в глаза Змея. Долго они смотрели друг на друга, и как же удивились все присутствующие, когда страшилище вдруг взмахнуло крыльями, поднимая в воздух тучи пыли, и улетело прочь. А Ведара выдохнула и повернулась, угрожающе сведя брови, к заговорщикам.
— Кажется совсем вы не ценили доброту мою, раз не побоялись Бажену красть!
— Окстись, ведьма! Это дочь моя! — вскричал Тихомир.
— Не губи её, Ведара! Молодая, глупая! Пусть хотя бы наравне со всеми жребий тянет! — вступился Вторак.
Гончар уже был согласен хотя бы на это, но ведунья замотала головой.
— Поздно ты вспомнил, Тихомир. Да и ничего уже не изменить! Змей почуял её и признал.
— К-как?.. — обречённо спросил гончар, выпуская из рук затихшую Бажену.