— Хорошо, что не спишь, Бажена, — после долгого молчания заговорил тот, от кого раньше сердце заходилось, а теперь тошнота к горлу подкатила от одного его голоса, — поговорить нам нужно...
— Разговаривай с той, у которой ночку коротал! — рассвирепела девушка, — а со мной больше не смей!
— Не так с мужем говорить положено! — попытался поставить её на место Нечай, удивившись звенящему сталью голосу Бажены.
— А я и не жена тебе! А так, непонятно кто! Зачем ты перед богами стоял со мной? За что ты жизнь мою испортил?
Нечай хотел что-то сказать, но после сжал губы в тонкую линию, сдержав рвущиеся на волю слова.
— Ты вот что, Бажена, не дури и не выноси сор из избы, — продолжил он гнуть свою линию, — не хочешь ведь пересудов?
Жена на него глянула свирепым взгядом, от чего Нечай в который раз подивился. Он думал, что Бажена безвольная и на всё согласная, влюблённая в него дурёха, а оказалось, что совсем он о ней ничего не знал. Но всё равно это знание ничего не меняло, ведь по сердцу ему была лишь Забава, которую он нагнал прошлым вечером у самой избы.
Шла она со свадьбы, да попала прямо в руки кузнеца. Хотела вырваться, билась как птица в силках, да ничего поделать не могла, а может и не очень хотела. Знал Нечай, что тоже любит его, просто гордость свою снова вспомнила.
— Не пущу! Моя ты! Навсегда моя! — целовал он её прямо во дворе, пока глухая её бабка спала на печи.
— Ты с женой быть должен! Отпусти меня! — упиралась Забава в его плечи.
— Не хочу с ней, с тобой быть хочу! Тебя люблю! — Нечай совсем не обращал внимания на её сопротивление, что её воробьиные силёнки против того, кто целыми днями молотом по наковальне стучит?
И в какой-то миг сама сдалась девка — что трепыхаться, если уже честь потеряна? Душу испоганила свою предательством. Может и наказывали её боги с самого детства за то, что сразу знали душу её чёрную... Плакала Забава, обнимая плечи Нечая. Коротким было её счастье, теперь словно пелена с глаз сошла. И не знала она, как на свет божий выходить, потому что самой от себя противно было.
Пришла она в избу почти на рассвете и упала без сил на лаву, чтоб горько заплакать, растирая кулаком по лицу слёзы. Но вскочила и побежала, чтоб зачерпнуть из бочки в лохань воды и смыть с себя прикосновения Нечая, от которых, казалось, горела кожа. Только ничем это не помогло — клеймо уже было не смыть. Подумала Забава о подруге своей, которая всю ночь одна была... А может к родителям побежала? Что же будет теперь с ними со всеми? С этими мыслями и уснула тяжёлым беспокойным сном.
А Бажена так и не сомкнула глаз. Ничего не ответила она на слова Нечая. Не желала она с ним более говорить. Для себя решила, что пока заплетёт две косы, да наденет платок, как полагалось замужней женщине. Но не оставит так, как есть. Не хотела он жить с ним, ничего не хотела. Поэтому пошла поутру к родителям, поклонилась низко и рассказала Тихомиру и Богдане всё как есть, что хочет вернуться домой. У кого, как не у родителей защиты и совета искать?
— Ты что это, дочка! Не вздумай позор этот людям открывать! Иди обратно к мужу! Обвыкнитесь, полюбитесь! Перестанет он ходить к зазнобе своей! — замахала руками мать.
— Ты теперь, дочка, в другой семье живёшь, — насупил брови отец, говоря то, что считал нужным, хотя самому это не по сердцу было, — вы уже перед идолами стояли, жизни соединяли. Всякое между мужем и женой бывает, особенно поначалу...
— Так что иди, Бажена, и будь ласковой. И по хозяйству покажи, что умеешь! Я всему тебя научила, так что, дочка, сможешь ты мужа отвадить от другой...
Бажена смотрела огромными серыми глазами на людей, которых будто бы знала всю жизнь, но словно впервые увидела. Она никогда даже подумать не могла, что они откажутся от неё, а выходит, так и сделали... Мужу ненужная, а теперь и родителям. Девушка молча встала и направилась к выходу, даже не оглянувшись на родных.
Куда идти было Бажене? Нечай был в кузне, могла бы пойти в дом мужа, но со свекровью она говорить не хотела. Потому ноги сами понесли её к ветхой избушке лучшей подруги. Кто как не она поддержит и поймёт? А может и посоветует что дельное.
Бажена пришла к Забаве, когда солнце уже поднялось высоко над головами. Подруга в кадке мыла посуду.
— Забава! — позвала её.
И та, дёрнувшись, уронила из рук глиняную миску, и та разлетелась на осколки. Голубые глаза уставились на подошедшую Бажену, которая неловко улыбалась.
— Что же ты так пугаешься? Ну ничего! Отец всегда говорит, что это к добру, — но, подумав, поняла, что для бедной Забавы это может быть серьёзной тратой, — Я его попрошу, он подарит несколько тарелок, а я распишу и тебе дам!