Когда за Константином закрылась дверь, Альберт пришпилил меня взглядом к полу и тяжело спросил:
— Это что сейчас такое было?
— Ничего особенного, — пожала плечами я, зажимая локтем букет и открывая коробку с ягодами. Вытащила ту, что в белом шоколаде и надкусила. В рот брызнул клубничный сладковатый сок. — Но согласись это намного безобиднее чем трусы в кармане?
Я развернулась и так и пошла с цветами и ягодами в спальню. Альберт даже не сняв пальто шел за мной.
— А что это Костя такой милый? Вы так душевно общались… Лера! Ты его ждала тогда в ресторане?
Альберт развернул меня к себе и сдавил мне плечи. Я подняла на него наивные глаза и заметила:
— Какая разница кого я ждала, если встретила там тебя с любовницей?
— Она мне не любовница! — зарычал муж, и я дёрнула плечами, высвободилась и, пройдя в спальню, заметила:
— В мемуарах своих об этом потом напиши.
Простуда все никак не хотела проходить даже с антибиотиками. Я кашляла как старый пациент пульмонологии, поэтому утром следующего дня поехала в больницу. Меня отправили на компьютерную томографию лёгких, но из-за очереди я записалась в частную клинику на вечер. Почти добравшись до работы, мне позвонила администратор и срывающимся от слез голосом призналась:
— Лер, я поехала перед работой в старый офис, забрать всю мелочь, ну там какие-то бумаги у меня остались, счета за обслуживание, а меня не пустили какие-то мужики и сказали, что все наши вещи выкинули и что хозяин сказал никого не пускать.
Я прикрыла глаза, стараясь сразу не сорваться и не позвонить Альберту, нагнать на него за его свинство, но выходило паршиво. С горем пополам я доработала до обеда на работе, сделав трёх клиенток и уточнив, что именно у нас осталось в салоне, поехала в старый офис.
— Пустите меня, там мои вещи, — сказала я одному мужчине в футболке и джинсах. По мне визуально это был строитель. Значит ремонт Альберт начал как только мы съехали, а когда я заговорила о перетяжке потолков, муж только отмахнулся.
— У нас есть задание. Мы никого не обязаны впускать и хозяин сказал, что если на успели все забрать, то пусть пеняют на себя, — мужчина повторил это и попытался закрыть дверь.
— Вы понимаете, что там бумаги были? — шёпотом спросила я.
— Мне плевать. Владелец сказал все вынести, мы вынесли.
И ведь стояло помещение пустое как мы съехали. Я же оплатила все счета и думала спокойно его занимать до конца месяца можно будет, потихоньку перевозить мелочь, но Альберт после вчерашнего появления Константина специально дал такие указания.
Он просто мне мстил.
Топорно и вредно, хотя в его работу я не лезла, но он посчитал, что мой кукольный ванильный бизнес это просто игрушки.
Сволочь.
Я вызвала такси, уже предвкушая внутри как сейчас вытрясу из Альберта всю душу. Он не смел так делать. Это вообще низко бить по бизнесу.
От моего старого офиса до работы Альберта было двадцать минут пешком или около пяти на такси. Я не хотел терять обеденное время и, если честно, просто жаждала высказать мужу все про его поступки.
Я вылетела из машины как только она затормозила на парковке. Шагнув в офис и кивнув девочкам на ресепшене, я прошла к лифтам. Вызвала. Внутри просто переминалась с ноги на ногу.
Муж подступал бесчестно.
Да плевать, что он уже запускал новых арендаторов, мог подождать бы не приказывать выбрасывать вещи? Мог сказать мне, чтобы быстро все освободила?
Он мог это сделать, но ему хотелось ткнуть меня носом.
Я искусала себе все губы пока ехала до нужного этажа.
В крови бурлила злость, обида и ущемлённое чувство справедливости. Я прошла через весь длинный коридор, потому что кабинет мужа был за поворотом и единственный на этаже с балконом и личной комнатой отдыха с санузлом.
Я ударила по двери рукой, секретарша, возрастная Маргарита Викторовна, вздрогнула и уронила со стола папку с технологиями. Я кивнула и мне успело прилететь в спину:
— Но у него посетитель!
Дверь открылась чуть ли не ударившись в стену, а я словно парализованная застыла на пороге, понимая, что самое страшное в моей жизни уже случилось.
Из моей груди уже торчал острый кинжал предательства.
По телу разливалась болезненная, сдавливающая все органы, боль.
Сознание в несколько рывков стало утекать, а слёзы на глазах размывали картинку: Наташа на краю стола с задранной юбкой, одна ножка упиралась в кресло, а вторая свисала со стола, резинка чулка обтянула белую матовую кожу, чёрное кружевное белье виднелось в расстегнутой кофточке…