Почему-то, наверно из-за усилившихся сомнений, я решила задать следующий вопрос:
— И как долго?
Мой голос теперь прозвучал неестественно низко.
Костя не ответил.
Я повторила:
— Как долго?
… Почему он не отвечает?
Глава 5
За что?
До меня донеслось:
— Я с собакой ещё не выходил. Пойду, погуляю. — Костя выключил огонь и тут же вышел.
Знаете, именно в этот момент я и захотела что-то с собой сделать. Оставшись одна в квартире и, вдруг лишившись того, на кого должен был быть направлен мой гнев. Он ушёл, захлопнув стальную дверь. А я так и осталась сидеть на табурете в кухне.
Это второй раз за сегодня, когда у меня наступило оцепенение. Его слова: «Да, это правда», только сейчас докатились до меня эхом, когда спасительный звон в ушах стих.
— Это правда… — повторила я. — Это… Правда?
В груди почему-то стало так больно и обидно, точно так же как в детстве, когда происходило что-то неимоверно несправедливое.
Я скуксилась подобно маленькой девочке, которой когда-то была, и заплакала.
Вначале практически бесшумно, потому, что не могла вздохнуть. Грудь сдавило.
Я даже пару раз ударила себя, чтобы наконец задышать. И вот тогда, как кричит новорожденный, раскрыв лёгкие, закричала и я.
Думаю, соседи слышали, возможно и перепугались. Но это был мой вопль отчаяния. Надеюсь, они понимают.
Это у них всё хорошо. Кто-то из них ушёл на работу и учёбу, другие отдыхали перед телевизором или за каким-то хобби… Может, и любили друг друга. А я…
А у меня жизнь кончилась.
Всё.
…
…
Не знаю, сколько прошло времени. Я сползла на пол и упёрлась в него руками, желая, как мне казалось, голыми пальцами смять линолеум и доски.
Кто-то может посчитать это театральным. Считайте. А я потеряла мужа.
Для меня он, словно умер.
Умер мой самый любимый человек.
Тот, кто носил меня на руках, заботился, когда я болела, защищал меня от проблем, любил меня… Да, пусть делал он это не часто и не всегда с охотой. Но он же тоже человек.
Был человеком. А кто он теперь? После того, как из-за минутного удовольствия перечеркнул всё то доброе и светлое, что между нами было? Все наши клятвы.
Растоптал моё доверие и меня.
За что? Что я сделала ему или этому миру, чтобы теперь испытать такие мучения?
Будто режут тебя живьём.
Причём, тот, кто был твоим самым близким, кому ты доверила безоговорочно всё самое личное и интимное. Кто знает о тебе то, что ты и сама никогда о себе не узнаешь.
Например, как ты выглядишь, когда спишь или во время оргазма…
И сделал это с таким жестоким равнодушием!
«Это правда».
Вот так просто!
«Это правда».
Не отпирался, не просил прощения!
Просто признался и ушёл, оставив меня с этой правдой наедине! Справляться самой!
Сбежал, словно трус!
А мне теперь что делать? Я, может, этой правды и не хотела!
Я начала взглядом искать мужа в прихожей, но он ещё не вернулся.
Я поднялась и подбежала к спальне. Да, он ещё не вернулся.
Тогда я захотела выбежать за ним на улицу. Спросить… Попросить… Умолять его забрать свои слова обратно! Сказать, что всё это неправда, он пошутил, я ослышалась…
Нет, не потому, что он был нужен мне больше жизни. Совсем не поэтому. А просто для того, чтобы прекратить эту нескончаемую, как мне тогда казалось, вечную и нестерпимую муку. Будто мою грудь вскрыли и внутрь наливают раскалённый свинец.
Раньше я слышала, что подобную боль испытывают люди при инфаркте и аневризме. Господи! В этот момент, действительно, взываешь к скорой смерти. Ждёшь её как спасение!
Я была готова уже выбежать в подъезд, но дверь открылась.
Вошёл Костя, как ни в чём не бывало.
Ему было всё также. У меня же умер муж. Умер брак. Умерла я как жена. Я умерла как человек.
На него смотрела пустая оболочка.
Костя же просто степенно снял обувь и пошёл в ванну за полотенцем и тазом с водой, чтобы помыть собаке лапы.
Я же просто стояла. Он проходил мимо, а я не сделала в этот момент ничего.
А что должна была бы?
Вцепиться ему в горло или глаза? И что бы это дало? Хотя… безумно хотелось!
Умный пёс дожидался, смотря на меня всё теми же преданными глазами, и виляя хвостом.
Я с силой сжала пальцами одной руки другую, не отрывая от них взгляд, пока Костя отмывал грязные от земли и пыли лапы золотистого ретривера.
Как жаль, что светлый дорогой мех должен был быть запачкан.
Когда Костя вернулся с тазом в ванну, а ко мне подбежал пёс, прося моего внимания и ласки, я продолжала смотреть на побелевшие пальцы, опустив глаза вниз, будто это я была виновата.