Сейчас смешно, но тогда я представила, что такая же оградка будет и на моей могиле.
Теперь я думаю, и почему я так убивалась? А знаете почему? Потому, что до этого мы с Костей прожили в браке семь лет, и до этого встречались ещё три года. Наши отношения подпадали под определение большее, чем просто «длительные». Я любила его безумно, без памяти…
Правда, это беспамятство продлилось только до свадьбы и, разве что, в первые два года нашей совместной жизни.
Кто-то говорит, стерпится-слюбится. Это я о периоде, именуемом кризисом трёх лет. Сегодня я, конечно, уже, оглядываясь на прошлое, понимаю свои ошибки. И надо признать, я тоже совершила их немало.
И первой стало то, что мы, несмотря на трёхлетние отношения как пары, женились слишком рано. Во-первых, из-за возраста, а во-вторых не пожив вместе под одной крышей хотя бы полгода.
Глава 2
Это правда?
Мы познакомились ещё в школе. Он учился на два года старше. В то время мы не особо контактировали, каждый находился в своей среде, просто виделись пару раз через общих друзей. Тогда он мне понравился, и, как муж поделился со мной позже, уже тогда он решил, что я стану его женой.
Романтично, правда?
И очень иронично, с учётом нынешней ситуации.
Однако, на такую романтику повелась и я, молодая и наивная. Он учился в одиннадцатом, а я — в девятом.
Мой первый поцелуй случился с ним же. Что уж говорить о первом сексе.
Была ли первой у него я — сомневаюсь, но и не скажу, что он был сильно опытен. Хотя, каждый раз, как только мы об этом заговаривали, он всё отрицал, и называл меня глупой.
К слову сказать, «глупой» я для него становилась всякую нашу ссору. Зачем он тогда на мне, такой неумной, вообще женился⁈…
Но, если снова вернуться к вопросу о сексе в нашем браке, со временем мы друг к другу привыкли. У нас даже появились совместные любимые игры и позы.
Опять же, сколько бы мне не хотелось утверждать обратного, но сказать, что каждый раз я была удовлетворена, я тоже не могу. Такое случалось, но… Очень и очень редко. Может, и это стало причиной его измены? Я терялась в догадка.
Стучали колёса метро.
Интересно, если бы Москва была человеком, то каким? Заботливой матерью? Вредной сестрой? Или двуличной подругой?
Если можно было бы расспросить её обо всём, что скрывают друг от друга люди, она бы рассказала?
— Станция «Новокосино», конечная. — объявил женский голос.
Я машинально поднялась вместе со всеми, также, на автопилоте повернула налево от вагонов поезда и поднялась по лестнице в переход, и затем — на улицу.
Тёплая июньская погода не радовала. Меня била мелкая дрожь. Хотя, кто знает, может, в дождь или зимой мне было бы хуже? Или наоборот, я смогла бы поплакать, если бы шёл ливень? Вместе с кем-то плакать не страшно, даже если этот кто-то — серое небо.
Я забралась в маршрутку.
Ехать до дома было около тридцати минут. Я нервно крутила в руках телефон.
Катька больше не писала, а если бы и продолжила разговор, то навряд ли это смогла бы сделать и я.
Я хотела написать мужу. А лучше позвонить. И прямо сейчас выяснить правду!
Конечно, я верила Катьке. После её, как мне казалось, убедительных аргументов, у меня не было причин ей не верить.
Одновременно я хотела услышать его голос, ведь он такой родной, и спасающий меня от любой проблемы. Когда случались разногласия и внештатные проблемы на работе, я знала, что могу прийти к нему и попросить меня обнять. И он это делал. Всегда, даже если незадолго до этого мы поссорились.
Но в тот же момент я вспоминала, что на этот раз это не сработает. Ведь, именно Костя был источником боли, которую я испытывала. И, в свою очередь, уже и эта мысль делала мне больно, обжигала.
Я хотела позвонить. Думала, так будет проще, и ему сознаться, и мне услышать, поскольку, мы друг друга не видим. И если это правда, то мне вовсе незачем будет возвращаться домой.
Мысли опять ушли куда-то в сторону, защищая меня от мучительных, нестерпимых переживаний.
Я вспомнила, как мы начинали, полные надежд.
Сразу после школы Костя поступил в институт на физико-математический, но уже после первого курса понял, что это не его.
Пробовал поступить в физкультурный, поскольку в школе неплохо играл в футбол, но и здесь не срослось. Одно дело — играть для души, и совсем другое — скучная теория. Отчислился уже после первого месяца.
В итоге, при помощи хороших знакомых отца Кости, Владимира Игоревича, его взяли на факультет дизайна.
Здесь Костя и осел. Наконец, он нашёл дело, которое ему нравилось. Как я поняла позже, а может, за меня говорила моя на него злоба… Остался он там потому, что особо от него ничего не требовалось.