Соответственно, если сложить все факты, а именно, что несколько лет в Москве мы провели только благодаря Владимиру Игоревичу, а сами еле могли заработать себе на хлеб, и то, что отставной полковник больше не мог нам помогать, как прежде, нам пришлось съехать.
Перебрались мы в Балашиху — город многим меньше, не такой красивый и, по словам Кости, во многом напоминающий деревню, а всё же я была рада. Наконец нам не нужно было настолько зависеть от свёкра.
Долгое время мы жили у моих родителей. Но там всего-то комната в коммуналке. Тогда Костя дома почти не появлялся. Всё время пропадал в парке, торговом центре или кафе, работая оттуда.
В то время я уже закончила университет, хотя по специальности не работала.
На педагогический факультет я пошла по стопам мамы. Она всю жизнь проработала учителем немецкого. Я же с детства любила рисовать контурные карты, поэтому стала географом. После школы я совсем не думала о перспективах. Как я говорила, мама всю жизнь работала учителем, потом завучем, а отец — обычным слесарем. И тот, и другая, воспитывали меня на принципах, как мне кажется, устаревших на сегодняшний день.
Но я им верила. Что главное — душа, а не внешность; талант, пусть и непризнанный, а не деньги и слава; доброта и честность, любовь к ближнему, служение обществу… С этим я отчасти и сейчас согласна. Что там ещё? Ах да, и конечно же, что нельзя выносить сор из избы, стерпится-слюбится, все так живут, и ещё парочка советов, как надо обращаться с мужчиной, будто ни женщины, ни мужчины — не люди и нисколько не личности…
Их слова я никогда не подвергала сомнению, ведь они были моими родителями, да и благодаря их принципам мы жили, не сказать, что бедно, в достатке. Хорошо, что и маме эту комнату дали в соцнайм, пока это было возможно. Теперь-то уж… Но это уже другая тема.
А что главное, так это то, что, слушая их, единственное, что откладывалось в моей голове — это всеобъемлющая необходимость в страдании. За всё и для всего следовало страдать. По их мнению, счастье можно было получить только тяжёлым трудом, и обязательно через какие-либо мучения. А если не получается — то, значит, не очень было нужно. Не судьба, не положено. Хорошо, что, хотя бы не греховно.
…И почему именно сейчас я вспомнила обиды на родителей?
Правильно говорят, что несчастья друг к другу притягиваются. Конечно, и я во что-то или кого-то верю. В то, что все мы были кем-то созданы, возможно Богом, в мистические совпадения, иногда, собираясь на ответственное мероприятие, наравне с прогнозом погоды просматриваю свой гороскоп. Однако, именно сейчас я почему-то подумала, что несчастья мы притягиваем сами. Если выразиться точнее, то сейчас я сама начала вспоминать всё самое плохое, что происходило в моей жизни, крутя снежный ком, который вот-вот норовил меня задавить. Мне сейчас было плохо, поэтому, неизбежно вспоминалось тому подобное. Не более, чем ассоциация…
Я смотрела в окно маршрутки, пыль на котором застыла стекающими каплями, превратившись в грязь после дождя. От этого город казался более мрачным. Может ещё и потому, что сейчас я всё видела таким?
Я снова вспомнила слова Катьки: «Костя тебе изменил».
Костя многим причинял боль. Своим родителям, будучи самым безответственным сыном, которого я только встречала! Моему родному городу, небрежно и даже весьма надменно называя его деревней, мне…
К глазам всё же подступили слёзы, но я, видя прямо перед собой лицо незнакомого человека, не посмела заплакать. Сдержалась. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-то видел меня такой, расспрашивал, сопереживал, вынуждая тем самым плакать ещё больше. Все сейчас казались чужими и непонимающими. Никто из них не мог бы мне помочь, никто не смог бы «отменить измену». Хотя, очень хотелось…
Безумно хотелось понимания, сопереживания и… чтобы кто-то меня защитил. Наказал изменившего мне мужа! Его наказать захотелось и мне самой! Своими руками! Сжавшимися до покалывания, ломоты.
В эту самую минуту внутри меня вспыхнуло самое настоящее пламя! Я желала сейчас же оказаться дома и, взяв неверного кобеля за волосы, хорошо приложить его лицом об стол, об стену и всё остальное, что только бы попалось на глаза, и до чего я смогла бы дотянуться. А потом взять что-нибудь острое и…
На себе я заметила быстрый взгляд сидевшего спиной к водителю мужчины. В другой какой-то день я бы поняла, что он просто блуждает взглядом по салону. Как, впрочем, и было. Всё же, наши с ним места — не самые удобные. Но сейчас мне казалось, что он специально смотрел на меня. То ли сопереживая, то ли осуждая… Не знаю. Но мне казалось, что ему точно было известно о том, что мне изменили.