— Женщина, — в очередной раз пыталась увещевать её Лена: — Я понимаю, что в другом магазине этот товар стоит дешевле. Пожалуйста, вы можете купить его там.
— Но мне далеко туда идти! А у меня болит колено. — словно это и так всем должно быть очевидно, возмущалась дама: — Почему вы не можете мне продать за двести пятьдесят два⁈
— Потому, что цена в нашем магазине двести шестьдесят восемь.
— Ну так сделайте цену ниже, продайте мне, а потом опять подними́те.
Лене показалось, что в конце этой «обоснованной» претензии дама хотела бы добавить: «Ты что, тупая?».
И хотя покупательница этого не сказала, про неё так подумала сама Лена.
— Девушка, — обратился к ней следующий покупатель, — можете уже меня обслужить?
«Обслужить», — со смешком повторила Лена. Правда, опять только мысленно.
— Подождите, пожалуйста, — обратилась она к нему. — Я уже пробила товар, поэтому, пока женщина не заплатить, я ничего не могу сделать.
— А чего это Вы мне хамите? — снова взъерепенилась дама.
— Никто Вам не хамит. — уже начинала терять терпение Лена.
— Женщина, — стоявший следующим, обратился к даме мужчина: — Правда, давайте уже, покупайте и уходите. Нам не мешайте.
— Что значит, «не мешайте»⁈ Меня тут заставляют платить больше, чем нужно, а Вы говорите «не мешайте»? Я свои права отстаиваю!
— Отстаивайте в другой очереди. — предложил мужчина. — Девушка, вызовите второго кассира. Кассы две, а как ни зайдёшь, всё время только одна работает.
Знал бы он, как и работники этого магазина хотели бы, чтобы работали обе кассы. И чтобы их должностные обязанности, наконец, ограничивались либо только этой кассой, либо товаром, и так далее.
Но Лена была благодарна ему за, хоть эту маленькую помощь, поэтому позвала Марьям:
— Пробей, пожалуйста. Это надолго.
— «Надолго»? — чуть было ни завизжала женщина. — Где у вас жалобная книга⁈
Лена молча указала на стенд.
— Я и в Роспотреб напишу! — пообещала дама, и вправду отправившись к стенду.
— Девушка, — тихо подметил Марьям другой покупатель, старичок, стоявший в очереди третьим, — Я заметил, у вас там ценники опять перепутанные. Понимаю, вы устаёте, наверно. Но стоит рис, а ценник под ним за пшено. Я давеча внуку шоколадку покупал. Тоже, на ценнике одно, а стоит другая. Я-то ладно, не тороплюсь, потому и вижу. А молодые-то, схватили и не смотрят. А ребёнку как скажешь, что нельзя⁈ Уж, что выбрал.
— Я скажу девочкам, — как в её характере, мягко улыбнулась тихая Марьям. — Спасибо.
…
— Ну чего он никак не поймёт, — тихо произнесла Лена, когда все конфликты были урегулированы, и три подруги остались возле касс. — Почти каждый день то просрочку по доброте душевной указывает, то на ценники.
— Говорила я Ульяне, — поделилась Яна, — что не надо крупы трогать. Молодым ни пшено, ни рис, не нужны. А пенсионеры каждую копейку посчитают.
— Знаете, — в свою очередь, опершись локтями на закрытый денежный ящик, и запустив пальцы себе в волосы, призналась Лена. — в последний месяц всё чаще думаю, что я тут вообще делаю?
— А чего тебе не нравится? — усмехнулась Яна.
— Не знаю, люди, — рассеянно ответила Лена.
— Нищемаркет, он и есть нищемаркет. — бросила Яна. — А думаешь, в школе по-другому будет? Люди-то везде одни и те же. Вот, эта мадам тут поскандалила, энергии напилась, теперь пойдёт в школу или в больницу дальше сосать, вампирша недоделаная.
— Поэтому, иногда вообще всё бросить хочется. И уехать отсюда. И город уже приелся, и люди осточертели.
— Какая-то ты пессимистка, Лен.
— С чего бы это, — иронично улыбнулась Лена, готовясь пробить товар новому покупателю.
Яна и покупатели ушли, и тогда Лена обратилась к Марьям:
— А ты не мечтала когда-то отсюда уехать?
— Не-е-ет, — тихо засмеялась Марьям. — Мы вот сейчас с мужем накалымим, и дом у себя построим.
— И что, достаточно будет?
— Ну так, на простой пойдёт.
— К вам что ли махнуть?
— Давай, приезжай, — оживилась Марьям, — Соседями будем, мужа тебе найдём.
— А без мужа никак?
— Зачем без мужа? Тяжело же.
— Ну, чаще с ним тяжелее, — выдохнула Лена.
И всё же этот короткий разговор с Марьям заставил Лену задуматься.
Действительно, нужны ли женщинам мужчины?
Пока что ни одна из её знакомых не говорила с великим восхищением о замужестве. Даже та же самая Марьям. Нет-нет, да какая-то жалоба проскользнёт.
Может, и правда, женщина может быть счастлива, только если одна? Но не то же ли это одиночество?