В багряном платье, с рубинами в цвет ему на шее, Мелли выглядит просто царственно. Все взоры прикованы к ней. Скоро она станет герцогиней - а после, если герцог добьется своего, и королевой. Таулу трудно было слушать службу - все молитвы и обеты звучали фальшиво. Он не хотел вдумываться в причину этого, боясь даже мысленно нарушить свою присягу.
Вместо этого он обдумывал меры безопасности. Самое опасное - это переход из часовни в покои герцога. Там, у себя, новобрачным уже ничто не грозит. Покои герцога днем и ночью охраняются двумя часовыми, а Таул увеличил их число до восьми. Вход только один, причем он, к счастью, находится ниже, чем жилые покои. Таул лично проследил за приготовлением всех блюд и напитков. В его присутствии двое служителей пробовали все, что предназначалось для свадебного стола. По его совету герцог и Мелли отпразднуют свадьбу вдвоем, у себя, подальше от Баралиса и враждебного двора.
Сегодня все должно сойти гладко - а вот завтра, когда весь город узнает о венчании и новобрачным придется выйти на люди, начнутся настоящие трудности. Охрана Мелли тогда превратится в сущий кошмар.
Таул вовремя вернулся мыслями к церемонии, чтобы услышать, как архиепископ объявляет брачующихся мужем и женой. Когда герцог поцеловал Мелли, холод прошел у Таула по спине. Он встал, не желая смотреть на счастливую пару. Пока все прочие поздравляли молодых, он ушел на зады часовни, прислонился к деревянной опоре и стал ждать, когда придет время сопровождать супругов в их покои.
- Отсюда пойдешь один, - прошипел Баралис.
- Вы сказали, что проводите меня до самого хода, - недовольно ответил Трафф. Он не доверял лорду.
- За тем поворотом увидишь двойные двери. По обе их стороны стоят часовые, но они пропустят тебя. - Баралис опустил капюшон на глаза - на нем был темный, сливавшийся с тенью плащ. - А мне нужно идти.
- Я думал, вы дождетесь моего возвращения. - Трафф видел, что Баралис волнуется, не желая быть застигнутым рядом с ним.
- Я приду сюда чуть позже, - отрезал Баралис, озираясь по сторонам. И дождусь тебя, как обещал. А теперь ступай.
Трафф не двинулся с места - не позволит он помыкать собой, как простым слугой. Кроме того, Баралис лжет: не станет он дожидаться.
- Постой здесь еще немного, мой друг, - разгневался Баралис, - и добрый герцог как раз успеет распечатать свою молодую жену. Придется тебе довольствоваться объедками с чужого стола. - Баралис придвинулся ближе. Или это лучшее, на что может надеяться человек твоего пошиба?
Трафф едва не ударил его. Тот ласково улыбнулся и покачал головой:
- Полно, Трафф. Уж кому, как не тебе, знать, что меня нельзя трогать.
Трафф попытался опустить руку, но мышцы не повиновались ему. Слабый, но легко различимый запах горячего металла появился в воздухе - появился и пропал. Рука опустилась сама - она налилась тяжестью, и Траффу стало больно. Баралис смотрел ему прямо в глаза.
- Ты знаешь, что нужно делать. Иди.
На этот раз Трафф послушно пошел по коридору. Назад он не оглядывался. Руку слегка сводило судорогой, но он не обращал на это внимания. К боли он привык - но чего он не выносил, так это колдовства.
Он свернул за угол и сразу увидел двойные двери и часовых. Они выпивали, а заметив его, отвернулись и совсем ушли носами в свои чаши. Траффу они показались знакомыми. Он открыл одну из створок, вошел и оказался в часовне.
После колдовства он пуще всего ненавидел религию и все, что с ней связано: ароматические свечи, длинные церемонии и самодовольных попов. Он достал кисет с табаком и сунул за щеку щедрую порцию. Пожевав чуть-чуть, он плюнул, и ему сразу стало легче: половина удовольствия от жвачки состоит в том, чтобы плюнуть. Плевком можно сказать многое. Чуть помедлив, он растер жвачку ногой на полу часовни и прошел за алтарь.
Средняя панель, сказал Баралис. Правду сказал - она открылась, как только Трафф нажал на нее слева. Заглянув внутрь, он шепотом выругался. Экий он дурак - не подумал о свете. Он взял с алтаря свечу и вошел. Прежде чем подняться по лестнице, он прикрыл за собой панель. При этом свеча наклонилась, и горячий жидкий воск пролился ему на руку. На этот раз он обругал и Баралиса: воск попал как раз на место ожога, которым Баралис наградил его в замке Харвелл. Новая кожа была еще нежна, а память - свежа. Трафф угрюмо потряс головой: он ненавидел Баралиса так, как только можно ненавидеть человека. Но теперь это не важно: главное - получить Мелли. Она принадлежит ему - ее отец пообещал ее Траффу. Только потом лорд Мейбор, похоже, взял назад свое слово. Трафф двинулся вверх по ступенькам. С Мейбором, как и с Баралисом, он расквитается позже.
Лестница винтом поднималась в самое сердце дворца, и с каждой ступенькой возбуждение Траффа росло. Скоро он получит Мелли.
- Я мог бы поклясться, что это был Трафф. А ты, Боджер?
- Сдается мне, ты прав, Грифт. Только он смотрит еще злее, чем когда я видел его в последний раз.
- В том-то и беда, Боджер. Настоящая беда. Такой, как Трафф, родную мать готов убить за сотню золотых.
- Лучше ни о чем не спрашивать, Грифт. Лучше вовсе об этом не говорить.
Боится Боджер, подумал Грифт. Надо было прийти сюда одному - нынче им незачем торчать у часовни вдвоем.
- Ступай-ка на кухню, Боджер, - добудь себе чего-нибудь на ужин.
- Нет, Грифт, я останусь с тобой. Кто знает, что будет, когда Трафф пойдет назад.
- Ты настоящий друг, Боджер. - Грифт смотрел на своего товарища слишком тот молод, чтобы вмешивать его в такое дело: как ни крути, а добром оно не кончится. - Знаешь что?
- Что, Грифт?
- Что бы ни случилось, нам все равно худо придется. Если мы будем ждать тут, покуда Трафф сделает свое дело, а потом поднимем тревогу, нас все равно вышвырнут на улицу. Все скажут, что мы напились на посту, и нам ничего не останется, кроме как согласиться с этим.
- Но как же быть с Баралисом, Грифт? Он не из тех, кому можно перечить.
- А что у него на уме, у Баралиса? Куда ведет этот ход? - Грифт понизил голос до шепота. - Не к самому ли герцогу? Тогда нам в пору самим себе глотки перерезать. - Грифт быстро хлебнул эля для храбрости. Давай-ка действовать, Боджер. Терять нам все равно нечего.