- Мне кажется, свадьба все-таки состоится, - сказал Ровас. - Дело зашло так далеко, что отступать нельзя без большого конфуза для обеих сторон. - У контрабандиста был усталый вид. Он налил себе большую кружку эля и осушил ее одним глотком.
И все трое принялись обсуждать возможные последствия войны - но Джек больше не слушал, а только наблюдал за ними. Красивые губы Тариссы шевелились, выговаривая слова. Джек помнил их мягкость и вкус - от этого у него перехватывало дыхание. Почему она оттолкнула его прошлой ночью, если сама поощряла его? Кто ее знает - если верить Грифту, у женщин это дело обычное. Стражник не раз остерегал Джека против опасностей любви. "Если ты сбит с толку, словно павлин, попавший в метель, - говаривал он, - то все идет хорошо. Но если ты блаженствуешь, словно моллюск на камнях, - жди беды". Опыт Джека в общении с женщинами был невелик, но он все-таки подозревал, что Грифт не всегда бывает прав. Впрочем, чем он недоволен? Он удостоился поцелуя женщины старше и опытнее его - прекрасной женщины с глазами, где орех сочетается с золотом. Джек даже устыдился своих мыслей тут о войне говорят, а у него одна похоть на уме.
Оторвав взгляд от Тариссы, Джек увидел, что Ровас смотрит на него. На миг Джеку показалось, что тот читает его мысли. Ровас по какой-то причине не хочет, чтобы между Джеком и Тариссой что-то было. Днем, когда они сражались на длинных мечах в поле за домом, поесть им принесла Магра. Сначала Джек подумал, что Тарисса его избегает, но теперь, видя враждебный взгляд Роваса, стал сомневаться - быть может, это контрабандист велел ей держаться подальше?
Решив проверить свои подозрения, Джек потянулся и встал.
- Что-то я зачерствел, как хлеб недельной давности. Пойду прогуляюсь, пока не стемнело. - Он повернулся к Тариссе: - Не хочешь пойти со мной?
Этот простой вопрос вызвал целую войну предостерегающих взглядов и непонятных чувств. Тарисса набрала в грудь воздуха.
- Что ж, пожалуй. - И взглянула на мать, словно обращаясь к ней за помощью.
- Скоро ужин, девочка, - сказал Ровас. - Надо помочь матери.
Все ждали, что скажет Магра. Она пристально посмотрела на Роваса, и на ее лице возникло выражение, которого Джек не понимал - не хотел понимать.
- Я сама приготовлю ужин, - сказала она. - Ступай, Тарисса, только ненадолго.
Между Магрой и Ровасом возникло явное напряжение - оно потрескивало как огонь, но было невидимо, как его жар. Всем было понятно; что контрабандист не согласен с Магрой, но она была Тариссе матерью, и ее слово оставалось решающим. А все-таки она боялась чего-то, и не она одна: руки дочери тоже дрожали, когда она завязывала плащ.
Грох! Ровас пнул ящик с дровами, и поленья раскатились по полу.
- Ну, чего ты ждешь? - заорал он. - Раз собралась готовить ужин, так готовь, черт тебя побери!
Тарисса мигом очутилась рядом с матерью.
- Я никуда не пойду.
- Нет, - сказала Магра, - ступай и погуляй с Джеком.
- Но ведь...
- Ступай, - тоном, не терпящим возражений, отрезала мать и принялась подбирать дрова. Ровас стоял у огня спиной к остальным и не обернулся, когда молодая пара вышла.
Холод охватил Джека, сделав еще заметнее противный вкус колдовства во рту. Ровасу повезло. Джек протянул руку, то ли ища поддержки, то ли предлагая ее. Тарисса ответила крепким пожатием - и стало уже не важно, что ею движет.
Они шли в молчании, словно заключили безмолвное согласие не говорить ничего, пока не отойдут от дома. Небо тускнело, и ветер дул им в спину. Голова у Джека была тяжелой, будто каменный противень Фраллита. Он и не заметил, как внутри стало что-то расти. Его смутила сцена, которую он наблюдал, и рассердил впавший в буйство Ровас. Так рассердил, что тайная сила чуть было не излилась наружу.
Страшнее всего то, что колдовство становится для него привычным настолько, что он даже не замечает его присутствия. Если бы Ровас сделал хоть один шаг к Тариссе, он упал бы мертвым. Джек был в этом уверен - ведь то же самое он сделал и для Мелли.
При мысли об этом у Джека потемнело в глазах. Ничто не имело больше смысла, кроме одного: убить человека, обесчестившего и убившего Мелли. Все остальное - суета: и Ровас, и бредовые замыслы удрать туда, где воюют, и Тарисса с ее мягкими каштановыми волосами и загрубевшими от меча пальцами.
- Джек, ты делаешь мне больно. - Тарисса отняла руку.
- Прости, - опомнился Джек, - я думал о... - Он не смог сказать "Мелли", не смог выговорить ее имя вслух. Его и без того не покидали жуткие слова Роваса о том, как Тарисса нашла ее с отрезанной головой. Если он назовет имя вслух, слова могут стать зримыми.
- Ты думаешь о своей подруге. - Тарисса повернулась к нему. - Мне очень жаль... - Джек ждал - и небо тоже ждало, и ветер в деревьях ждал. Но Тарисса сказала не то, что хотела сказать, а совсем другое: - Мне очень жаль Роваса.
- Он за тебя горой стоит - прямо как отец. - Джек впился глазами в лицо Тариссы и почти обрадовался, когда на нем ничего не отразилось.
- У нас никого нет, кроме него. Он взял нас к себе без гроша и заботился о нас все эти годы - а взамен просит так мало.
- А что ему нужно от меня?
- Я думала, ты знаешь. Он хочет, чтобы ты убил капитана.
- Зачем? - Джеку почему-то казалось, что этими своими вопросами он от чего-то освобождает Тариссу.
- Ровас раньше дружил с ним - или, скорее, у них были общие дела. Контрабандист должен иметь связи среди военных, чтобы избежать обысков и конфискаций. Чтобы на его дело смотрели сквозь пальцы. Но капитан стал жадничать и вместо всегдашнего вознаграждения потребовал доли в доходах. Ровас отказал ему и с тех пор лишился возможности возить свои товары в Хелч - капитан отдал приказ их перехватывать.
- И Ровас хочет, чтобы я избавил его от затруднений.
- Капитан и твой враг, не только его.
- Похоже, я подвернулся как раз вовремя, - не скрывая злости, сказал Джек.
- Скорее для меня, чем для Роваса. - Тарисса прошла еще несколько шагов и повернулась лицом к ветру. - В тот день капитана должна была убить я.
Ночь вдруг стала глубже, темнее и сделалась тесной, как пещера.
- Почему ты?
Тарисса запахнулась в шаль и потупилась.
- Джек, не заставляй меня отвечать.
Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.