Его извлекли из кустов и уложили на носилки. Двое солдат понесли его обратно вверх. Отряд остановился там и уже разбивал шатры. Первой поставили лекарскую палатку, куда и внесли Мейбора.
- Ну, говори, лекарь, - есть переломы или нет? - Мейбор испытывал сильную боль, но никому этого не показывал.
- В этом не так-то просто разобраться, ваша милость...
- Все вы, проклятые, одинаковы. Все бы вам темнить - никакого толку от вас не добьешься! А-а! - Последний крик сопутствовал извлечению большого шипа из вельможного зада. Мейбор обернулся как раз вовремя, чтобы поймать ухмылку на лице лекаря. - Ну что, теперь все вынул?
- Да, ваша милость.
- Ты уверен, что не хотел бы созвать консилиум? Твой ответ подозрительно прям.
Лекарь остался нечувствителен к его ехидству.
- Не попытаться ли вам встать, ваша милость? - Мейбор с его помощью поднялся на ноги и, к изумлению своему, обнаружил, что может ходить. - Так я и думал - переломов нет, - сказал лекарь. Мейбор хотел было заметить ему, что никаких таких мыслей тот не высказывал, но лекарь уже совал ему чашу с дурно пахнущей жидкостью. - Выпейте это, прошу вас.
Мейбор залпом выпил лекарство. Точно сбитень, который готовила его первая жена: отдает рыбой и нет никаких пряностей. Лорд зевнул.
- Что это за зелье?
- Снотворное. Сейчас вы почувствуете его действие.
Веки Мейбора отяжелели. Он доковылял до носилок и лег.
- Неужто я так плох, что меня надо усыплять, точно старика на смертном одре? - Глаза Мейбора закрывались помимо его воли, и уже на грани теплого, темного забытья ему почудился ответ:
- О нет, вы будете жить. Это мне нужен покой.
II
Брен, город-крепость, скала Севера, воздвигнутый между горами и Большим озером, был отлично защищен. С запада и юга его окружали горы, с севера - озеро. Лишь с восточной равнины можно было подойти к городу, но свет еще не видывал сооружения, подобного бренской восточной стене. Она и строилась так, чтобы вселять страх в каждого, кто к ней приближался. Ее гранитные башни уходили главами в облака, бросая молчаливый вызов Богу в небесах, а горы позади словно поддерживали этот вызов.
Снаружи стена была гладкой, словно клинок, - отдельные камни почти не различались в ней. Стена просто излучала высокомерие, словно говоря всем подходящим: "Взберись на меня, если сможешь". В ее искусно выложенных нишах лежала утренняя тень. Острый глаз мог их разглядеть, но даже самый острый ум мог лишь догадываться об их назначении.
Из них, наверно, льют кипящее масло и смолу, решил Хват, а может, там сидят лучники. Он даже присвистнул от восхищения: в Рорне он таких чудес не видал.
Хват шел в череде путников, входящих в город. Свой плащ он вывернул алой подкладкой внутрь. Ему требовалось поправить денежные дела, а при этом лучше не бросаться в глаза.
Он наскоро оглядел людей, ожидающих допуска в город, - у них поживиться было явно нечем - крестьяне и нищие, если не хуже. Ни единого дородного благополучного торговца. Ему, как всегда, не везет - он, видно, выбрал не те ворота.
- Эй ты, орясина, - окликнул он долговязого стража на своей стороне ворот.
- Как ты смеешь обращаться так к герцогскому стражнику?
- Прости, друг, я не хотел тебя обидеть. В наших краях "орясина" самое лестное слово. - Хват, широко улыбаясь часовому, стал ждать неизбежного вопроса.
- Это в каких же таких краях?
- В Рорне, красивейшем городе востока. Там такие вот длинные и худощавые мужчины пользуются самым большим успехом у женщин.
Лицо часового отразило интерес и недоверие в равной мере. Он тяжко вздохнул.
- Ну и чего тебе надо?
- Я хотел бы узнать кое-что, любезный друг.
- Ты не шпион ли, часом?
- Еще какой! Меня послал сам архиепископ Рорнский.
- Ладно, хватит вздор нести, не то я не пущу тебя в город.
Хват улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
- А в каком месте входят в город купцы?
- Тебе-то что за дело?
- Я потерял своего патрона, - мигом нашелся Хват. - Он меховщик. Вот я и смекаю, где мне его искать.
- Купцы входят через северо-восточные ворота. Через два двора к югу за ними находится рынок - там его и ищи.
- Я твой должник, друг. Но не уделишь ли ты мне еще толику своих обширных познаний о городе?
- Спрашивай, - молвил польщенный страж.
- Занимая столь важный пост, ты, должно быть, видишь множество людей, входящих в город?
- Ясное дело.
- Так вот - не видал ли ты моего знакомого, который, сдается мне, прошел как раз в эти ворота?
Лицо стража окаменело.
- Я таких сведений чужеземцам не даю. Кто прошел в эти ворота, касается только Брена, но никак не тебя.
- Ну а если этот человек обчистил моего патрона? Ты не хуже меня знаешь, что нет купцов богаче и щедрее, чем меховщики. - Хват на время умолк, предоставив стражу сделать собственные выводы, и тот не замедлил их сделать.
- Что, награда будет?
- Ш-ш, мой друг, ты же не хочешь, чтоб нас услышало полгорода.
- А велика ли награда-то?
- Я не хочу называть никаких цифр - ты ведь понимаешь. - Хват дождался кивка часового и продолжил: - Скажу одно: тебе будет с чем уйти на покой. Ты даже в Рорн мог бы отправиться. Зачем такому красавцу пропадать здесь понапрасну?
- Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет?
- Я что, по-твоему, такой умный, что способен тебя одурачить?
Часовому ничего не оставалось, как ответить:
- Нет.
- То-то и оно. Человек, которого я ищу, повыше тебя, но не так строен. Он широк в плечах и мускулист. У него светлые волосы, голубые глаза многие считают его красивым. А плащ на нем такой же, как на мне.
- Почему такой же? - подозрительно спросил часовой.
- Да потому что он украл плащ у моего хозяина. Натроп всегда одевает меня, как себя самого, - говорит, что это полезно для дела. - Хват мысленно вознес благодарность вымышленному меховщику, оказавшемуся столь полезным.
Часовой отступил на шаг, поскреб подбородок, взглянул на Хвата, посмотрел себе под ноги, устремил взор к востоку и наконец изрек:
- Был тут один человек, похожий на этого. Он въехал в город верхом дней пять назад. Высокий, белокурый и вида самого негодяйского. Теперь я вспоминаю, что и плащ на нем был точно как твой - с ярко-красной подкладкой.