— Ноги! Ноги его держите! — вновь послышалось из темноты, прежде чем я повалился на снег и наконец приоткрыл глаза.
— На-ка выпей, — проскрипела мне старая женщина с морщинистым жутким лицом, подсовывая горлышко бурдюка с какой-то горькой гадостью, обжигающую горло.
— Клавдина настойка, как и ручки, кого хочешь с того света вытащат! — Лепетала между тем женщина, заливая в мой рот какую-то муть, воняющую хуже гумуса или навоза. Благо, что лежал на боку. Не-то поперхнулся бы, уж точно.
— Ну-ну, не кривись! — прикрикнула она на меня обиженно.
Решил просто закрыть глаза и покрепче сомкнуть уста да стиснуть зубы, чтобы вновь не залили эту гадость. Однако, жаль, уши зажать было не чем. Потому как эта болтливая, тут же начала свой громкий разговор еще с кем-то:
— Вона как быстро оклемался ваш барин, а тебе, полукровка, держи-ка корень, пожуй, спесь сбить. Вижу я, вона ярость в глазищах твоих, полыхающую. Не то, хватит нам одного оборотня на сегодни, вона вся Хосса ныне хромает.
— Клавда, там это, еще девку принесли, — раздалось из соседней комнаты старческим мужским голосом.
— Девку? Из таверны? Дык всех же вроде отлечила да по домам отправила, а кого на кладбище, восстала чоль нежитью?
— Та не, эта из леса, беглянка, попала под горячую руку, наше дурачье по голове её и пристукнуло. Вот никак не проснется, хотя вроде и дышит.
— Ну, несите тады сюды. Прощай, милок, отойду-ка я, — пробубнила она, похоже, мне, и хватила зачем-то за руку, разочек. После, громко закряхтев, наконец покинула комнату.
— И-инлик? — позвал я пересушенным её чертовой настойкой горлом.
— Я здесь, — отозвался мой преданный слуга, если не сказать, друг.
Благо что хоть он чтил вассальный договор, заключенный между нашими семьями когда-то давно, и потому подчинялся беспрекословно. Не то без него пришлось бы совсем туго со слугами и войнами, совсем распустившимися еще при моем отце.
— Девушка, посмотри, кто там... — выдавил из себя. А приоткрыв веки, поймал его скептический взгляд. На что тот сказал прямо, пользуясь нашим уединением:
— Ривз рядом. Он пытался меня задержать, там, в лесу. Чтобы оборотень успел.
— Глянь и возвращайся, если это не. — хотел было прибавить еще что-то, однако язык мой онемел и вовсе отказался ворочаться во рту. А зловещая темнота вновь сомкнула мои веки.
Глава 7. Предсказание
Королевство Дитрия. Портовый город Нешвиль
Колеса катили по улицам Нешвиля, огромному каменному городу, застроенному квадратными высокими зданиями без крыш и черепицы. Нет, у этих были плоские площадки и маленькие окошки сверху. Зачем, спрашивается? Не понятно.
Мне вообще было мало что понятно. И никто не спешил меня просвещать. Вдобавок, чуть позже, после маленькой потасовки в каюте и очередного купания капитана в воде, Инга принесла мне платье и даже нижнее белье, не обделила и обувью — туфлями на каблуке. Щедрость её, похоже, не знала границ, судя по обиженной мине на лице в момент передачи вещей. Вот даже пальцы разжимать не хотела какое-то время. Затем все-таки кинула в меня одежду, развернулась и вылетела в окно летучей мышкой.
Я все это время старалась помалкивать и смотреть по сторонам. Сбежать — возможности вряд ли предвидится в ближайшем будущем. Но вот оружием для подстраховки мне очень захотелось обзавестись после всех этих событий.
И именно за поиском колющего режущего, а в идеале еще и стреляющего серебряными стрелами, меня и застал брат Инги, Льес Сазеральд. Пригласил на выход, галантно предложив руку. Он мне не представлялся, нет. Просто встречающие нас в порту и другие знатные кровососы соизволили представиться и обратиться по полному имени. Оказалось, я не единственная человечка, похищенная из других королевств.
Клодия Эбре, встретив Льеса плотоядным взглядом у самых сходней, тот же миг стала хвастаться своим приобретением на черном рынке работорговцев Мейфии, после, заметив еще и меня, стала выпытывать мое имя, и можно ли попробовать, после того как Сазеральды сами наиграются.
И, что интересно, ни брат, ни сестра ей не отказали. Отделавшись пространной формулировкой, мол, возможно, когда-нибудь потом, если я выживу после всего и не превращусь в бездушного слугу.
Затем, ничего не объясняя, меня буквально втащили в карету из темного лакированного дуба с золотыми вензелями на корпусе и огромным гербом розы в треугольнике острым углом смотрящим в землю, единственное, за что зацепился взгляд. Оба залезли внутрь, после чего еле уловимым движением зашторили окна. Просто, взмах руки и занавески дрогнули на леске, сомкнувшись.