— Да-да, чую запах бумаги и чернил!
Ищейка напала на след. Отбрасывая в стороны поваленные деревья Инлик еще через некоторое время выудил оттуда несколько страниц.
То и дело фыркая он приковылял ко мне на трех лапах по земле и протянул эти самые бумажки, испачканные по краям грязью, однако относительно целые и немного помятые.
— Эжейские?
— Их перевод, — пришла к выводу я, глядя на общий огульный язык магов, который немного знала. А именно знала заклинание лингвистической мудрости. Призвала его и стала читать.
И волосы мои стали дыбом от прочитанного, как оказалось, отрывка дневника Моры.
Глава 20. После конца
Над Кааргдой тлели торфяные пожары. Столб плотного черного дыма вел меня лучше всякого маяка.
Предательские мысли бередили, заставляя оступаться. Подобранное снаряжение умерших, которое я надела — натирало до крови, особенно наручи. Моя кровь тоненькой струйкой стекала по кровотоку меча Го’Шенора. Немногим ранее он держал его в руках...
Мертвы.
Они все мертвы. Моя давняя любовь, герцог Сабрис и успевший поселиться в моём сердце
— вампир, Разиус Сазеральд. А вместе с ними и король Истмарка, метаморфы, рыцари.
Обратного пути нет.
Выбора нет.
Ничего нет. А скоро не будет и у остальных. Вакуум власти вдвойне опасней любого сражения...
Я должна. Я всё вытерплю. Я смогу. Я просто обязана! Кто? Кто, если не я?!
Ноги сами брели в сторону ковена. Благо Инлик знал, куда меня направить. Перед тем, как отправиться в Лусканию, он последний раз окинул меня сочувственным взглядом и рыкнул, обдав на прощание смердящим дыханием. Убежал в леса, возвращать правление своей резервацией.
А я отправилась брести вдоль маленькой речушки к Сарамским сопкам — ничейной, а главное — никому не нужной территорией, за которыми располагалось начало болот ведьм.
Одна маленькая кочка, непослушный камешек, обточенный ушедшей водой до полукруглого состояния, заставил запнуться.
Секунда на сомнение.
Рука дрогнула, пальцы разжались, и меч вывалился из руки. Упал на рыхлую землю со слабым звоном, и я вместе с ним. Мои колени коснулись земли.
Не выдержав морального напряжения, я позволила себе снова надсадно закричать. Сухие губы слегка треснули. Легкие раздувались мехами. Усталость застилала глаза красной пеленой. Запекшаяся кровь на виске превратила волосы в сосульки. Грязь под ногтями образовала уродливый полукруг. Но всё это мне было не важно. Ничто не важно!
Ненавижу её. Мору, ведьм, их праматерь, всех ненавижу!
Огладила прохладную сталь меча подушечками пальцев и вновь подхватила эфес, зарывая ногти в землю.
Усилием воли прогнала прочь кровавый морок, маячивший перед глазами весь мой путь, я подняла взгляд к горизонту, замечая их.
Пепельных кукол, наделенных эссенцией разума богини. Их было трое, огромных, высотой с целую гору, бесполых созданий. Хотя в отрывках дневника говорилось о четырех. Обернулась себе за спину и вздрогнула из-за услышанного гудящего звука.
— Вайолет. — позвала первая из них.
— Вот и ты, — поприветствовала вторая
— Ты пришла за нами? — спросила третья.
— Лучше прими наш дар, согласись служить, и мы вернем к жизни двоих умерших, — первая кукла одарила меня хищным оскалом, растянувшимся под темными провалами пустых глазниц.
— Кого же она выберет? — предположила третья.
Казалось, они даже не рассматривали мой отказ.
Тем удивительнее было для них услышать моё:
— Нет.
— Нет?! — все трое взревели в голос.
— Нет! — повторила я, и продолжила свой путь. — Вы просто мираж. Вы не имеете силы надо мной без моего согласия. Так уж устроена ваша суть...
Я припоминала дневник и шла уверенной поступью прямо в логово врага.
— А вот тут ты ошибаешься. Кое-что мы всё-таки умеем, — пригрозил мне пепельный силуэт, прежде чем раствориться в воздухе.
Эжейский фолиант. Он мне нужен. Если Мора не врала самой себе. Отдаю ей должное, она была талантливой ведьмой, умеющей извлечь из не самого приятного положения пользу для себя. Ведь она отказалась служить Нешзрагатме, винила праматерь в своей смерти и перерождении в утопленницу. Ненависть обманутой и вернула Мору к жизни, или, если быть точнее, к её некоторому подобию. Ведь вместе с её человеческим телом умерли и чувства. Остались лишь эмоции, прожигающие её изнутри.
Бесконечный ад ненависти — так бы я назвала положение Ренки после того, как её утопили.
Главная пещера ковена болотных ведьм встречала меня темным провалом и затхлым стоячим воздухом. Опавшая влага тумана уже успела впитаться в болотистую жижу.