Глава 19
— Завтра я напишу заявление на увольнение…
Слова дались трудом и будто горло оцарапали. Снова захотелось расплакаться — как я буду жить, если сейчас останусь без работы?
У меня и на пакет гречки скоро денег не останется. Еще и за ужин надо заплатить, чтобы гордость окончательно не растерять. Что же я за идиотка такая, зачем поддалась и притащилась сюда, в ресторан этот дурацкий…
Глаза Платона Александровича потемнели, лицо напряглось. Он с силой сжал челюсти и подался вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Поймал мой взгляд и не отпуская, проговорил до странности спокойным голосом:
— Напиши, конечно. Подписывать его я не буду, и уволиться не дам, но написать заявление можешь, если тебе так будет легче.
Помолчал, потом мягко добавил:
— Павла, сейчас ты перестанешь думать о неприятных вещах, и спокойно поешь. Все сложные вопросы оставим на завтра. Договорились?
Я кивнула, соглашаясь, потому-что спорить уже никаких сил не осталось. Но когда принесли счет, сообщила:
— Платон Александрович, за свой ужин я заплачу сама.
Наткнулась на его насмешливый взгляд и со злостью повторила:
— Я хочу сама рассчитаться за свою еду.
— Непременно, — согласился мужчина, мгновенно став серьезным. — Приготовишь что-нибудь вкусненькое и пригласишь меня на ужин или на обед. Еще лучше будет на завтрак, но настаивать не стану. И считай, что мы с тобой в расчете.
Поднялся:
— Пойдем, отвезу тебя домой, принципиальная Павла. Время позднее, а тебе завтра рано вставать на работу. Ты же помнишь, что у тебя начальник деспот и тиран, и ненавидит опоздания.
Взял под руку, и не обращая внимания на мои попытки доказать ему что-то, повел на выход.
Через пол часа я была дома. Кое-как смыла косметику и рухнула в постель. Долго ворочалась, перебирая в памяти события прошедшего дня. Так и эдак обдумывала свое увольнение. Никак не могла определиться, правильное ли это решение.
Так и не придя ни к какому выводу, решила отложить все вопросы на утро. И уже далеко за полночь, наконец, провалилась в сон.
Вместо будильника меня разбудил телефонный звонок.
— Да, мама, — простонала я, взглянув на экран.
— Павлуха, это что такое? Почему я узнаю такую новость не от тебя? Да как ты могла! — в голосе мамы звенела обида.
Я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Сон мгновенно слетел, зато появилось неприятное, ноющее чувство в груди.
— Мама, у меня сейчас шесть утра, — пробормотала, сама не знаю, зачем. Если мама желает со мной пообщаться, на часы она не смотрит принципиально. Тем более, у неё уже восемь, а который час у ее собеседника, маму никогда не волновало.
— Ты развелась с Грегом! — теперь в её голосе зазвучали слезы.
Я позволила себе усмехнуться — давно прошли времена, когда я на это велась: начинала упрашивать ее не плакать, просила прощения, толком не понимая, в чем провинилась. Сама начинала рыдать и обещать больше так не делать. Все, что угодно, лишь бы мама успокоилась и сказала, что больше на меня не сердится.
— Да, мы развелись.
— Не мы, а ты! Попробуй мне соврать, что это была не твоя инициатива!
— Зачем мне врать? Это было моё решение.
Я с усилием выдохнула, ощущая, что меня начинает мутить.
— Кто тебе сказал о моем разводе?
Мама сердито поцокала языком:
— Павлуха, Павлуха, как тебе не стыдно? Почему твоя сестра в курсе такого события, а я, твой самый близкий человек, узнаю об этом последней?
— Понятно, — я зажмурилась, чувствуя, как усиливается тошнота.
— Я не хотела говорить об этом по телефону. Думала приехать в гости и рассказать.
— Диане-то рассказала, — протянула мама обиженно. Она ненавидела узнавать новости не первой. Буквально начинала болеть, если кто-то опережал ее.
— Мама, я ничего не рассказывала Диане. И не знаю, кто ей сказал.
"Но догадываюсь." — добавила про себя.
— Ладно, Павлуха, мне твое поведение неприятно, конечно. Но, впрочем, ничего нового. Ты всегда была жутко скрытной. Никогда я от тебя ни тепла, ни доверия не чувствовала.
Теперь мамин голос звучал холодно. Было понятно, что она не поверила ни одному моему слову.
— Но, как говорится, нет худа без добра. Раз ты вернулась в Москву, Диана переедет жить к тебе. Девочка должна быть под присмотром, а свекровь в последнее время стала совсем невыносимой. — мама сердито откашлялась.
Я вздохнула. Это ещё вопрос, кто из них более невыносим. Конечно, мама моего отчима, отца Дианы, дама с характером, но вполне адекватная. А что касается сестры… О ней я не хотела думать.