— Полина, милая, — супруг в пару шагов добрался до кровати. — Я так за тебя волновался. Ты в порядке? Они ничего тебе не сделали?
Следом в палату вошли доктор с Игнатьевым. Лицо последнего ничего не выражало, лишь глаза пристально изучали меня.
— Родная, ну что же ты молчишь, одно твоё слово и я заберу тебя отсюда.
Матвей взял меня за руку. Сначала сердце пустилось вскачь: ну вот же он, мой чуткий, добрый и заботливый муж. Как я вообще могла о нём плохо думать? А потом мозг снова подкинул те самые картинки из спальни.
— Я никуда отсюда не поеду, — голос немного хрипел, а я освободила свою руку из его руки.
— Мне кажется, я тебя не расслышал, — глаза цвета морской волны потемнели. — Ты сейчас же соберёшься, и мы уедем отсюда.
— Повторяю, я никуда не поеду, — прокашлялась, стараясь прочистить горло, — тем более с тобой.
Лицо мужа побагровело. Он переводил взгляд с меня на Антона и обратно.
— Так значит ты с ним заодно? — Матвей резко отошёл от кровати, его ноздри трепетали, выдавая бешеную злость. — Спуталась с этим за моей спиной? А может и ребёнок был от него?
Меня словно ударили под дых. Грудную клетку сдавило, а я не могла контролировать вдохи. Прибор, показывающий моё сердцебиение пронзительно запищал.
— Всем немедленно покинуть палату, — врач решительно оттолкнул от меня мужа, подходя ближе и крикнул медсестре, — да не стой столбом, набирай дексаметазон, шустрее.
— Мы с тобой ещё поговорим. Я этого так просто не оставлю, — произнёс мой муж и, толкнув плечом Игнатьева, вышел из палаты.
— Антон, проследи, чтобы он ушёл, — доктор кивнул на дверь, — с ней всё будет хорошо, у нее шок.
Сознание окончательно заволокло. Сначала вокруг была сплошная темнота, я металась из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит. А потом вдруг обнаружила, что бегаю по нашему дому из комнаты в комнату и не могу понять, что я ищу. Что-то важное постоянно ускользало от меня. Паника нарастала, я ускорилась, но осталась лишь одна комната, в которую я не заглянула. Это была наша с Матвеем спальня. Стою напротив двери, меня порядком потряхивает. Не могу понять свои ощущения, почему я боюсь открыть её. Ладони похолодели, но я протягиваю руку и поворачиваю ручку. Дверь со скрипом открывается и меня ослепляет яркий свет.
Открыв глаза, я резко села на кровати. Во рту пересохло, дыхание частое, прерывистое. Огляделась. Все та же палата, но взгляд сам сфокусировался на Терминаторе, задремавшем в кресле. На его лбу залегли глубокие морщины, словно во сне мужчина пытался решить какие-то важные вопросы. Даже спящий он подавлял своей аурой. Его присутствие ощущалось каждой клеточкой моего тела.
Антон поморщился во сне. Буквально секунда и его серые глаза уже пристально смотрят на меня.
— Пойду позову доктора, — он медленно поднялся из кресла и направился к выходу. — И Полина…
Игнатьев остановился в дверях, а я внимательно посмотрела на него.
— Если мужчины разговаривают, не надо лезть в их диалог.
Терминатор вышел, закрыв за собой дверь, а мне вдруг стало тоскливо и одиноко.
Шестая глава
— Ну что, Полина Дмитриевна, будем готовить вас к выписке, — доктор смотрел результаты моих анализов. — Если по УЗИ завтра всё будет хорошо, уже ночью будете спать в своей кровати.
Я поморщилась, чего-чего, а своей кровати у меня больше не было.
— Скажите, Дмитрий Игоревич, а Антон Сергеевич не приходил?
Мужчина поднял на меня глаза и внимательно посмотрел. Его взгляд был тяжёлый, изучающий, мне стало неуютно.
— Нет, но он звонил.
С какой-то непонятной надеждой я ждала продолжения, но доктор молчал.
С того дня, как в центре побывал мой муж, Игнатьев больше меня не навещал. Казалось бы, какое мне дело, придёт он или нет. Но я часто ловила себя на ожидании, что сейчас откроется дверь, войдёт он и посмотрит на меня своим стальным взглядом. И сразу станет легче. Но никто так и не пришёл.
— Полина, кхм, ничего если я на ты?
Кивнула и посмотрела в окно, не ожидая услышать ничего хорошего.
— Термина…, в смысле Антон, очень благородный человек. Но то, что он не отказал тебе в помощи, вовсе не означает, что он примчится сюда по первому требованию. У него нет времени сидеть и караулить тебя.
Хмыкнула, примерно такое развитие событий я и представляла.
— Не знаю, что ты задумала и зачем вообще втянула его в эту авантюру с Матвеем. Должна понимать, что так просто это теперь не закончится. У них между собой старые счёты. Сейчас каждый готов разыграть эту ситуацию в свою пользу, — мужчина поморщился и скрестил руки на груди. — В общем, я не хочу, чтобы мой друг потом страдал.
— Я не втягивала его ни в какую авантюру и, тем более не просила меня караулить, — зло посмотрела на доктора. — И вообще, не понимаю, почему он должен страдать?
— Я сказал всё, что хотел. Антон приедет завтра, после обеда.
Доктор стремительно покинул палату, а я осталась наедине со своими мыслями.
Что же такого случилось у них с Матвеем, что это переросло в открытую вражду? Муж только упоминал, что Игнатьев его кинул, но теперь я не уверена, что всё на самом деле так. Терминатор больше похож на того, кто при любых условиях доведёт начатое до конца. Он не привык отступать. Его не пугают трудности, они словно дают ему новые возможности для развития.
А мой благоверный… Какое интересное это слово: благо и верный. Действительно ли я знала Матвея? За последние несколько дней он открылся мне совершенно с другой стороны. Как муж, он всегда был внимательным, никогда не повышал на меня голос. Мы находили компромисс при любых конфликтах. И вообще я думала, что самая счастливая жена на планете — мы ведь так любим друг друга. А что сейчас? Я не знаю. Нужно всё осмыслить. В голове такой сумбур. Кому теперь вообще можно верить?
Остаток дня прошёл в тяжёлой усталости. Мне надоели эти стены, хотелось уже почувствовать лёгкие касания ветра и тепло солнечного света. А вместо этого меня окружал едкий запах дезсредств.
Долго не могла уснуть и утром проснулась совершенно разбитой. Последняя система, ежедневный осмотр и, наконец, УЗИ — всё прошло словно в тумане. Обед показался пресным и невкусным. А после, ко мне заглянула медсестра и принесла выписной лист, сказав, что я могу идти домой.
Собирать было нечего, поэтому, переодевшись в свои вещи, благо удалось договориться с медсестрой, чтобы мне их постирали, вышла на улицу. Чуть вдалеке, под берёзой, стояла широкая лавочка. Решила подождать Антона там.
Весело чирикали воробьи, греясь в солнечных лучах. Листья приятно шумели на ветру. Воздух был таким вкусным и свежим, что я первое время просто вдыхала и выдыхала, пытаясь очистить лёгкие от больничных ароматов.
«А если он не приедет?» — непрошенные мысли закрались в голову.
Часов у меня не было, поэтому решила подождать, пока не пойдёт с работы первая смена, обычно это было около четырёх. Но подсознание не собиралось просто так отступать и подкидывало новые вопросы.
«Допустим, он и к этому времени не приедет? Что тогда?»
И правда, что тогда делать? Ничего, молча встану и пойду.
«Куда?»
В дом, которого у меня больше нет, до него всего пара кварталов отсюда. Не будет же Матвей настолько категоричен, что откажет мне и не даст забрать вещи? Благо у меня есть небольшая заначка, откладывала на подарок Матвею к нашей второй годовщине свадьбы. А там остается только один вариант — куплю билет и уеду к маме.
Она, конечно, будет очень недовольна. Как же, её любимый Матвеюшка просто не может оказаться таким подлецом. Это всё я виновата — недосмотрела за мужем. На него просто молиться надо, и дышать, желательно через раз, такой мужчина достался.
«А если его не будет дома? А примет ли тебя мать?» — мрачные мысли настолько окружили меня, что я вскочила с лавочки и пошла по дорожке, надеясь убежать от них.