— Академия — воплощение нейтралитета и дружбы между всеми странами и народами континента. Кого, если не дипломата из Вайшны рекомендовать на эту должность? К тому же, я пользуюсь доброй славой.
Он говорит это без хвастовства. Я отмечаю новую форму на пробежавшей внизу стайке студентов и думаю, что Райден на своём месте. Величайшей Академии континента давно нужен был свежий взгляд.
Чем дальше мы идём, тем больше я вспоминаю расположение корпусов и зданий.
— Мы почти дошли до оранжереи Веспулы, — говорит Райден.
Я поднимаю голову, снова испытывая восторг от взгляда на оранжерею, как в первый раз. Она словно сказочный дворец из стекла, островок лета посреди осени. Магией от неё веет на расстоянии, так что даже я со своим спящим драконом ясно её ощущаю.
— Предлагаю сначала озаботиться вашими причинами посещения Академии, а затем провести более осмысленную экскурсию, — распоряжается Райден. Вроде и не с подчинёнными общается, но приказывать явно привык.
Ну как же забыть про его амбиции. Прячу улыбку, отворачиваясь к стеклянным стенам, делаю вид, что любуюсь ими, а сама думаю: мы оба не изменились, Рай.
— Как вам двоим угодно, — бодро отзывается Руби. — Я тут просто дуэнья, это Вилле нужно было сюда.
Мы с Райденом одновременно усмехаемся. Он толкает стеклянную дверь оранжереи и жестом приглашает нас внутрь, спрашивая:
— Не рановато ли ты записала себя в дуэньи?
— Я почти пенсионерка, — скорбно сообщает огненная драконица. — К тому же старая дева.
Райден резко оборачивается на неё, прижав палец к губам.
— Не стоит произносить этого в стенах оранжереи.
Мы недоумённо смотрим на него, но затем обе ощущаем, как от сгустившейся магии становится тяжелее дышать. Тяжёлые бутоны и гибкие ветви растений, что наполняют оранжерею, начинают шевелиться, хотя внутри стеклянной теплицы не может быть ветра.
— Старая дева? — слышится яростный вопль со стороны. — Это кто тут старая дева?!
Это сила воистину могучей колдуньи! Такой напор даже дракона заставит почувствовать себя неважно.
А я… Я едва ли дракон. Магия давит и душит, в глазах темнеет и последнее, что я слышу, это властный голос Райдена:
— Веспула! Что я говорил насчёт твоих всплесков эмоций?
А затем меня подхватывают чьи-то сильные руки, такие родные и тёплые. Это не обжигающий жар Эйвана, а успокаивающее тепло. Сквозь пелену темноты я чувствую, что моя внутренняя драконица едва ли не урчит, как кошка.
Но тьма всё равно побеждает.
Глава 8. Расследования, исследования
Голова кружится, а тело наполнено слабостью. С каких это пор я такая малахольная? С трудом открываю глаза и жмурюсь от яркого света, но успеваю заметить ласковый аквамариновый взгляд в лучах осеннего солнца.
— Рай, — бормочу я и нервно облизываю губы. — Ну и бред мне приснился.
— Какой? Расскажи.
Его голос кажется чуть напряжённым и обеспокоенным. Я приоткрываю один глаз, размышляя, как пересказать ему всё. Рая и так бесконечно раздражает тот парень с четвёртого курса, Эйван, который упорно за мной ухлёстывает. Если я скажу, что вышла за него замуж во сне…
— Но если это сон, то мой сын — тоже? — озадачиваюсь я. — Нет, не может быть! Мой мальчик…
— Ох, Вилле, ну и приложило тебя, — шепчет Райден, касаясь моего лба прохладной ладонью.
Это потрясающее свойство водных драконов быть всегда приятными на ощупь: прохладными в жару и тёплыми в холод. Я прикрываю глаза, наслаждаясь его прикосновением. Всего на миг, но я позволяю себе это.
Затем мягко отстраняю его руку, сажусь, отодвигаясь на противоположную часть дивана, и мутным взглядом осматриваю оранжерею. Меня расположили на диванчике в комнате с непрозрачными стенами, видимо, кабинете Веспулы, и даже завернули в видавший виды плед. Кажется, в нём прорастают какие-то саженцы, а на них хищным взглядом смотрит коза.
Плед с порослью, коза…? Кажется, я ещё не совсем пришла в себя. Как бы так изящно уточнить у других, видят ли они козу тоже, чтобы они не решили, что я совсем плоха? С надеждой кошусь на Руби. Она сидит на стуле, наблюдая за мной не мигая. Подруга встревожена не на шутку и не спешит радоваться тому, что я пришла в себя, явно ожидая, что я могу брякнуться обратно в обморок.
У стола же, заставленного колбочками и пробирками и заваленного бумагами, копошится Веспула Хейз. Она, кажется, набрала ещё несколько килограмм, но не узнать её просто нельзя.
Округлая фигура, буйство солнечных кудрей и её уникальный стиль: шляпа с подсолнухами, платье с безумной вышивкой, полосатые гетры и сапоги с загнутыми носами. Я невольно улыбаюсь, когда Веспула оборачивается, подбоченясь, и смотрит на меня широко посаженными карими глазами.