Поджимаю губы, не желая смотреть в глаза подруге.
— Мир был хрупким, Руби. Ледяные драконицы не желали отправляться в стан врага. Кто-то должен был стать примером, кто-то достаточно весомый, чтобы они посчитали, что стать женой огненного дракона ради мира не зазорно.
— О, звучит как разумная мысль, — кривится Руби. — Которая тебе бы не пришла в голову никогда. Ты бы самолично выморозила весь Ристайл скорее, чем предала бы возлюбленного и оставила свои мечты. Что до мира… Договор мог быть заключён меньшей жертвой, хватило бы одной показательной свадьбы. Если бы твой брат, гори он в вечном пламени, женился бы на мне, как обещал! Это сняло бы все вопросы. Что может быть лучшим подтверждением дружбы между огненными и ледяными драконами, чем женитьба ледяного правителя на аристократке из Ристайла?
Она разбита, потеряна, обижена. Десять лет спустя она всё ещё носит это на сердце. Сочувственно смотрю на подругу.
— Не знаю, Руби.
— А я не знаю, что с тобой случилось! — восклицает она запальчиво. — Десять лет я смотрю на тень своей подруги, а последние пять не вижу даже тени! Ведь ты же была другой. Я помню день празднования победы, как ты танцевала, как подарила Райдену свой платок. Что переменилось?
Пожимаю плечами, глядя в пустоту.
— Не знаю, Руби, — повторяю я. — Может, это я переменилась?
Она смотрит на меня, будто не верит не единому слову. Встаёт и направляется к камину, над которым стоит доспех с перекрещёнными саблями. Метал скрежещет, когда Руби вырывает сабли из композиции. Одна из них летит к моим ногам.
— Гори оно всё, Вильгельмина Игельстрём. Я вызываю тебя на дуэль.
— Ты с ума сошла?
Радуюсь, что не пила чай в этот момент, ибо я бы точно поперхнулась. Руби смотрит на меня с угрожающим прищуром. Наверное, так она смотрит на контрабандистов и пиратов, прежде чем обрушивает на них клинок и пламя.
— Я не буду с тобой драться, — спокойно говорю я, сцепляя пальцы в замок.
— Очень жаль, тогда мне придётся тебя зарезать.
Один шаг в мою сторону, что-то среднее между шагом в танце и фехтовании — особый стиль Руби — и взмах сабли. Более чем красноречивое предупреждение. На всякий случай я вскакиваю и ныряю за спинку кресла. Библиотекаря не видно: скорее всего, он уже ушёл, оставив особых гостей одних.
— Остановись, — пытаюсь вразумить подругу.
— А что? — изящный разворот, и кончик клинка указывает в мою сторону. — Это милосердие. Посмотри на себя, Вилле, разве это жизнь?
— Ты перегибаешь.
— А ты боишься. Мне казалось, что Академия пробудила тебя прежнюю, но, видимо, ошиблась.
— Конечно, я боюсь сражаться с тобой! У тебя десять лет практики с обученными воинами, а у меня — десять лет расшаркивания на светских приёмах.
— О нет, Вилле, ты боишься вовсе не этого! — она начинает обходить кресло, и мне приходится двигаться вокруг него, чтобы отдалиться от разъярённой драконицы. — Ты боишься себя, правды, рассказать, что ты в беде, показаться навязчивой, боишься поговорить с Райденом и признаться, что до сих пор любишь его!
— Мы не виделись десять лет!
— Что такое десять лет для дракона? Мы проживём пятьсот в худшем случае! — рычит она, и я, быстро наклонившись, хватаю саблю и выставляю перед собой. — Он тебе мир к ногам готов бросить!
— Я этого не заслужила! — кричу я.
Клинки скрещиваются с такой силой, что металл высекает искру.
— Я предала его, сердце разбила и сбежала, — выдыхаю с горечью. — А теперь приду просить о помощи?
— Так в этом всё дело? — она снова пробует атаковать, вяло, медленно, как в начале тренировки на разогреве. Проверяет, способна ли я вообще удержать оружие. — Знаешь, твоя отстранённость и молчание в ответ на его вопросы выглядят так, будто это ты на него в обиде. А ты просто в глубоких муках совести?
Опускаю клинок, полагая, что она закончила придуриваться, и чуть не пропускаю атаку, едва успевая отскочить.
— Руби!
— Не зевай! — восклицает она, сверкая глазами. — Ну же! Моя лучшая подруга — не вялая ледышка, она снежная буря!
Я знаю, что она сдерживается, но мне всё равно с трудом удаётся держать оборону. Она атакует с разных сторон, легко перебрасывает саблю, меняя руку, в долю секунду оказывается с открытой стороны, чтобы снова ударить. Мы сражаемся минуты две, а я уже запыхалась.
— Я ценила твою деликатность в вопросе меня и Винса, — говорит Руби расслабленным тоном, будто в её руках сейчас не порхает клинок, а мы просто сидим за чашкой чая. — Потому тоже не лезла в твои дела. Ты большая девочка, в конце концов. Но что-то мне это поднадоело. Мы здесь, можем решить многие вопросы и проблемы. Потому я предлагаю по старой студенческой традиции играть на желания. Кто выиграет дуэль — тот загадывает.