В первую очередь нахожу Веспулу и Ингвара. Они гуляют по первому снегу в компании Бернадетт.
— Мама! — кричит сын, срываясь с места. — Ты не представляешь! У алли Весс есть козочка! Я им уже показал весь дом, и сад, и оранжерею бабушки! Бернадетт очень понравились рыжие цветы! Ой, а ещё алли Весс научила меня делать фокус!
— Дети, — с улыбкой щурится Веспула, пряча руки в муфте. — Умеют расставлять приоритеты. Юный дракон, ты не покажешь Бернадетт, не осталось ли где-то ещё рыжих цветов? Они ей так понравились.
— Конечно! — сияет сын. — Берни, красавица, пойдём!
Обычно упёртая коза, навострив уши, покорно бежит за сыном. Огненные хризантемы свекрови и правда пришлись ей по вкусу. Ну и шуму будет, когда это обнаружится… Впрочем, всё можно списать на то, что ребёнок хотел угостить козочку. Ингвару Аделаида и слова не скажет.
— Твои методы борьбы оказались достаточно прямолинейными, — замечаю я. Веспула улыбается, но как-то натянуто, невесело.
— Будет ещё шанс помудрить. Говори, что хотела, иначе начну говорить я, долго, много и безрадостно.
— Что-то случилось?
Веспула строго смотрит на меня, и я покорно излагаю причину своего появления.
— Мне стало плохо только что.
Описываю ей, что произошло, но получаю ещё более строгий взгляд. Веспула снимает с рук муфту и вдруг заезжает мне ею по голове. Это не больно, муфта мягкая, да и бьёт Веспула слабо, но я ойкаю от неожиданности.
— Ну что ты за упрямица такая? — сетует она. — Бедный Райден, как он это терпит? Говорят тебе: «Рано!» Нет, ты всё время пытаешься растормошить свою драконью сущность. Вот, получай эффекты от несовпадения желаний с возможностями. Дай ты себе время прийти в себя, ощутить себя цельной!
Она засовывает руку в карман и извлекает оттуда симпатичную бутылочку.
— Пей.
— Что это? — спрашиваю с интересом, открывая пробку.
— Новая порция лекарства. Довела до ума рецепт, добавив пару травок из оранжереи твоей свекрови. Ну она и коллекционер, скажу я тебе…
Жидкость кажется густой и прохладной, на вкус не очень приятно, но лучше, чем та зелёная жижа, что мне давали пить в Академии. Я покорно опустошаю бутылочку.
— И больше никакого насилия над внутренним я! — наказывает Веспула. — Ты себя погубишь до окончания эксперимента такими темпами!
— А я подопытный кролик? — напряжённо спрашиваю я, возвращая колдунье бутылочку.
Веспула деликатно молчит в ответ на этот вопрос. Вместо ответа она задаёт свой:
— Почему ты не сказала мне про свою свекровь?
Я хмурюсь, глядя на подругу.
— Что именно? Что она любит травы? Я вроде говорила. У неё давно это увлечение.
— Увлечение? — переспрашивает Веспула, подбоченясь. — Это профессия, дорогуша! Мать твоего муженька — Аделаида Модилье, она пятьдесят лет преподавала алхимию.
— Что?
Растеряно смотрю на подругу. Веспула поджимает губы.
— Я думала, мне предстоит противостояние с вредной домохозяйкой, а вы решили всерьёз проверить мои способности.
— Но… я никогда не слышала о такой преподавательнице, — удивляюсь я. Веспула хмыкает.
— Она преподавала ещё до нашего обучения, да что там — рождения. И ушла со скандалом. Была там какая-то тёмная история, — она чешет подбородок. — Не помню.
— Откуда ты вообще это знаешь?
— Любой научный институт живёт сплетнями, — скучающе поясняет Веспула. — Что ещё делать на перерывах между парами, если не пить чай и не перемывать кости всем, кто работает с тобой сейчас или работал на твоём месте до того?
— Ну… обсуждать научные открытия?
— Ха-ха, — Веспула даже не пытается играть веселье. — Наука по-настоящему интересна единицам. И ты не представляешь, насколько тебе повезло, что я отношусь к этим уникумам. Везение за гранью фантазии.
— О чём ты?
Веспула тяжело вздыхает.
— Оставь вопросы этого аквариума, состоящего из очередной простипомы, рыбы-стервы и морского петуха, — говорит она, маша рукой в сторону дома. — Есть дела куда важнее. Ингвар!
Сын, весёлый и румяный, тут же выбегает из-за кустов. За ним семенит счастливая Бернадетт, дожёвывающая хризантему.
— Покажешь маме фокус, которому я тебя научила? — спрашивает Весс ласково.
Кажется, Ингвар рад выполнить её просьбу. Он горячо кивает, затем сводит ладошки вместе и трёт их друг о друга. Я недоумевая наблюдаю за этим, а сын явно прикладывает немалые усилия. Его зрачки вытягиваются, а глаза начинают сиять, как будто он применяет магию. Но ведь его дракон ещё спит?
Радужка вспыхивает в момент, когда он разводит ладошки. Правый глаз загорается морозной синевой, а левый — оранжевым пламенем. Вместе с тем на одной ладони пляшут искры, а на другой разрастается иней. Это длится всего несколько секунд, со стороны и не заметить, что произошло. И хорошо. Я сама не совсем осознаю, что только что увидела.