Выбрать главу

Взгляд Эйвана насмешлив, словно вместо моих слов он слышит чириканье. Он явно хочет сбить меня с толку, но получает обратный эффект. Сжав руки в кулаки, я делаю шаг вперёд.

— По условию договора от союзов ледяного и огненного дракона должны были родиться дети, несущие смешанную кровь, символы конца войны между расами. Мы свой долг выполнили. Я не обязана оставаться здесь бесправной приживалкой.

— Я тебя услышал. Дать тебе развод не проблема, — говорит он, и сначала я не верю своим ушам.

Сердце стучит быстрее. Так просто! Это было так просто!

Но следующие его слова заставляют меня дёрнуться, как от удара.

— Я даже позволю тебе навещать Ингвара иногда.

Я замираю, словно громом поражённая.

— Что? Навещать?

Эйван иронично приподнимает бровь.

— А ты думала, я позволю тебе забрать моего сына?

— Это наш сын!

— Именно. Потому я не лишу его матери насовсем, я же говорю. Ты имеешь право с ним видеться. Раз в месяц тебе хватит?

Смотрю на Эйвана полными недоверия глазами. Его взгляд темнеет и становится угрожающим.

— Да, Вилле, это наш сын. Но мой наследник. И если ты думала, что заберёшь его к своим родным в Дахраар, ты жестоко заблуждалась.

Они приближается, поддевает мой подбородок пальцем, смотрит прямо в глаза и цедит:

— Если вздумаешь выкрасть его и сбежать, я найду тебя и убью у него на глазах, крошка.

— Поняла? Ты вроде понятливая, — говорит он вкрадчиво.

Первое моё желание — дать ему пощёчину, но я не хочу провоцировать его на агрессию, потому просто хмурюсь и сбрасываю его руку со своего лица.

— Ты угрожаешь мне? — спрашиваю я холодно. — Как смеешь ты…

— …угрожать сестре великого ёрмунганда, потомку прародителя ледяных драконов и матери моего наследника, бла-бла-бла? Ха! Я посмею и не такое! — в голосе Эйвана слышится рык. — Все твои достижения, Вилле, это авторитет твоего пра-пра-прадеда, брата, нашего сына и меня самого, так что я сам могу решить, в каком тоне с тобой общаться. Я спросил: ты поняла?

Он больно хватает меня за горло и сжимает пальцы, в его глазах бушует огонь, а зрачки приобретают вытянутую форму. Я смотрю на него с ледяной яростью, осознавая, что так было всегда. Он всегда срывался, если считал, что я недостаточно покорна. Не такая, какой должна быть жена огненного дракона.

— Ненавижу, когда ты замираешь и молчишь, как ледяная статуя!

Здесь не Дахраар, здесь все мои права ограничены доброй волей моего мужа. Проклятый Ристайл, проклятые законы! Чтобы их поглотили вечные льды горных пиков!

Меня учили обращаться с оружием. Я могу прирезать Эйвана тупым столовым ножом, если захочу. Но к чему это приведёт?

Ни к чему хорошему. Тюрьма, казнь, да и убийство уже тянет на весомую причину разрыва дипломатических отношений. Так и вижу заголовки завтрашних газет: "Аристократ из Ристайла хладнокровно убит сестрой правителя соседнего государства".

Да ведь я уже не та, что была десять лет назад. Какое там хладнокровное убийство, скорее, меланхоличное затыкивание. Эйван сильнее физически, и он полноценный дракон. Женщины здесь играют иначе, чем в Дахрааре. Их оружие — хитрость. Я должна быть гибче, только тогда всё получится.

В Дахрааре меня бы осудили за такое, но правила Дахраара тут не работают. После стольких лет я, наконец, осознаю: мне нужно научиться действовать так, как принято в Ристайле.

Ледяные драконы всегда выгадывают время, подбирают тактику, чтобы ударить в слабое место. Что ж, сейчас ты услышишь то, что хочешь, дорогой. Я проиграю этот бой, но отныне начинаю с тобой войну.

— Я тебя услышала, — хриплю я, с трудом заставляя себя произнести это.

Эйван отпускает моё горло и идёт к гардеробной с совершенно довольным видом. Я потираю нежную кожу, провожая каждое его движение взглядом. В голове я судорожно ищу решение. Одно знаю точно: я не могу больше терпеть! Я и так принесла себя в жертву миру между нашими странами. Оставила академию, не доучившись, воинскую службу, амбиции… Любовь.

— Что с лицом? — спрашивает Эйван, завязывая халат. — От твоей кислой мины настроение падает. Улыбнись, Вилле.

Качаю головой. Улыбаться нет ни желания, ни сил. Эйван снова подходит, сжимает мои щёки. Я пытаюсь вырваться, но он сам отпускает меня, кинув полный сожаления взгляд.

Сожаление…?

— Знаешь, ты сама виновата, — говорит Эйван. — Ты как ледышка. Другие женщины всегда были в восторге от меня, а рядом с тобой я чувствовал себя ничтожеством. Этот гордый взгляд, эта осанка, будто ты проглотила палку!