— В чём? — решительно спрашивает подруга.
— Мне надо выкрасть моего ребёнка.
— Ты же сама была против! — вспыхивает Руби.
— Я была против того, чтобы его под покровом ночи похищали непонятные наёмники Райдена, — поясняю я терпеливо. — Но теперь я взвесила все за и против и поняла, что решение, за некоторыми поправками, здравое. Я сама заберу Ингвара, и мы попросим убежища в Академии.
Во взгляде Руби вопрос и настороженность — она знает меня слишком давно и хорошо, чтобы я могла скрыть от неё хоть что-то. Вздохнув, я быстро посвящаю её в курс дела. Как и следовало ожидать, подруга остаётся собранной, хоть и вижу, как миг вспыхивают золотистыми искрами тревоги её глаза.
— Из Академии высовываться будет опасно, — говорю я напряжённо. — И наши действия усложнят дела с бракоразводным процессом. Отдуваться придётся Сэму.
— Ох и обрадуется он сегодня такой новости, — весело хмыкает Руби.
— Если откажется — я его не осужу, — вздыхаю я. Подруга насмешливо щурит золотистые глаза.
— Не откажется. Боюсь, ему станет только интереснее. Мальчик по складу ума не чопорный адвокат, а настоящая ищейка. Интересно будет с ним познакомиться лично.
— Так присоединяйся к встрече.
Руби с улыбкой кивает.
— Если успею. По плану у нас же разделение труда: я свяжусь с Райденом, а ты посвятишь в детали дела юриста. Хотя мне в любом случае пришлось бы поехать с тобой, ты же знаешь, без дуэньи тебя не отпустят, — хихикает она.
Кажется, титул старой девы, который так бесит Веспулу, Руби только забавляет.
— Если честно, не думала, что ты доверишь переговоры с Раем мне.
— Хочу отсрочить момент, когда он спросит: "Почему нельзя было сразу делать по-моему?", — хмыкаю я.
В который раз за разговор нервно подхожу к окну, чтобы убедиться, что Аделаида не прикасается к Ингвару, но свекровь куда больше увлечена «гувернанткой», по крайней мере, на первый взгляд. Заставляю себя выдохнуть. За столько лет она не причинила сыну вреда, но сейчас я волнуюсь. Я не понимаю, что в голове у Аделаиды и чего от неё можно ждать.
— Успокойся, — мягко говорит Руби. — Веспула не даст Ингвара в обиду.
— Мой сын там, наедине с двумя безумными алхимичками, — возражаю я тоскливо. — А вдруг они сейчас разговорятся, подружатся и выкрадут его во имя науки?
Подруга смеётся.
— Ну и шутки у тебя.
— У меня уже нет сил на шутки, — вздыхаю я. — Как и нет сил гадать, кто ещё задумал опоить меня или поставить эксперимент на мне или моём сыне.
Руби ободряюще хлопает меня по плечу.
— В свете последних новостей я вполне понимаю твоё настроение и даже лёгкую паранойю. Ничего, в Академии тебе помогут прийти в доброе расположение духа, — подмигивает она.
Как обычно, слуги не спешат выполнять мои приказы без подтверждения от Эйвана или Аделаиды, но вот Руби игнорировать не смеют. Меня посещает мысль заняться воспитанием слуг, но потом я понимаю, что это не имеет смысла. Я никогда не была истинной госпожой этого дома, а сейчас уже и поздно ею становиться. Это не моё место.
Выхожу в холл, мысленно готовясь к скандалу и крикам. Нет, своё право выезжать, когда я этого хочу, я отстою, но сил на это потребуется немало. Аделаида всё ещё поглощена Веспулой, потому не становится препятствием на моём пути. А вот Эйван выходит в холл и скрещивает руки на груди, всем своим видом излучая угрозу.
Наши взгляды скрещиваются, словно шпаги, но ни один не успевает и рта раскрыть. Из гостиной вылетает Лисанна и повисает у него на шее.
— Эйви-и! — тянет она наигранным, капризным тоном, от которого Руби морщится. Прижавшись к моему мужу, сестра жарко шепчет, но слух дракона без проблем распознаёт каждое слово: — Глянь, твоя мама, наконец, занята, Ингвар играет с козой, только старшие сёстры портят момент. Пусть они уедут!
— Но зайка… — теряется Эйван.
— Вечное пламя, меня сейчас стошнит, — всплёскивает руками Руби. — Вилле, пойдём скорее, кучер ждёт.
Мы покидаем дом спокойно, Эйван даже не пикает вслед. Когда мы садимся в карету, я позволяю себе высказаться вслух:
— Очень жаль, что Лисанна была слишком юна, чтобы выдать её за Эйвана. Мне кажется, она смогла бы побороть влияние Аделаиды и подмять его под каблук.
Руби пожимает плечами, поджимая пухлые губы.
— Сомневаюсь. Сколько я себя помню, Эйван заглядывал в рот матери. Потому меня она только ругала, постоянно напоминая, какой у неё идеальный любящий сын. Знаешь, сколько раз я слышала о том, что «не удалась»? А Эйван всячески пытался доказать матери и отцу, что он как раз «удался».