— Не знаю. — Честно пожимая я плечами. — Сегодня — мы должны были пройти обряд венчания. — Мужчина удивленно вскидывает брови. — Но, по его словам, пока я заканчивала академию, мой отец меня ему продал, подписав брачный договор перед лицом совета. Этого я не знала, и думала, что все происходит по большой взаиной любви. Церемония, и последующая первая брачная ночь должны были стать последним штрихом в выполнении всех традиций. Но, раз я здесь, значит что-то пошло не так. — И грустно, и смешно. Он молчит и легонько кивает, предлагаю продолжить.
— Если я вернусь домой — меня сожгут на костре, чтобы задобрить стихии, которые я предала и на мой род не пала их немилость. — И снова поднятые брови. Что?! В каждой шутке есть доля шутки. Когда я говорила про ритуальные танцы вокруг костра — я была предельно серьезна.
— Как вы поняли, что я из серединного мира? — Следует следующий вопрос. В этот момент понимаю, как сильно у меня оказывается затекли ноги за время нашего с ним разговора. Аккуратно их вытягиваю. Кровь сразу же стремиться в пережатые конечности, и становится немного теплее. Или это может быть ветер? Не успела отследить в какой момент он превратился из неприятного, ледяного в теплый и приятный бриз. И еще этот тонкий запах тропических цветов, который плывет в воздухе. Мягкое солнце, согревающее не только тело, но кажется и саму душу. Не замечала их до этого. А зря. Отвлеклась. Задумалась.
— Простите. А какой был вопрос? Можете повторить еще раз? — Его улыбка меняется. Если раньше, он рассматривал меня с любопытством естествоиспытателя, словно я прекрасный лабораторный экземпляр, который демонстрирует необычные для своего вида свойства. То сейчас — в его глазах я вижу тепло и какую-то мужскую заинтересованность, и она мне не нравится.
Так смотрел на меня Блэйз. И я очень хорошо помню, что из этого получилось.
С другой стороны, если этого не замечать, может быть он сам потеряет ко мне всякий интерес? Что мне там мама рассказывала? Покорность и послушность — высшая женская благодетель. Жена — это тень, которая следует за мужем. Так что закрой рот Алтэя, и перестань демонстрировать всем свое уродство (это она про мой интеллект так всегда говорила). Будь кроткой и скромной. Самое время пойти от противного.
— Как вы поняли, что я из серединного мира? — Говорит он ласково, с почти мурлыкающей интонацией.
— Надменный взгляд, превосходство, читающееся в каждом жесте, сила, которая от вас исходит, и Пушок. У нас таких нет. — Показываю я на зверя, который сейчас сидит недалеко от нас и с нескрываемым любопытством на морде наблюдает за происходящем.
— Плюс ваша внешность. Черты лица, строение тела, пластика движений. Расу я определить не могу, но судя по всему — вы либо полубог, либо какая-то разновидность дракона. Может быть даже без примесей, если оценивать по цвету глаз, но здесь я могу ошибаться. Единственный дракон, которого я знала, оказался редкостным парнокопытным животным. Уже простите. Но, здесь скорее сказывается его воспитание, а не генетика. — Я пожимаю плечами. Мол, сами понимаете. Продолжаю.
— Манеры, структура построения предложений, акцент — выдают в вас аристократа. И хочется вас сразу огорчить. Увы, вы не в моем вкусе. Никогда не любила синеглазых блондинов. — Затаиваю дыхание и с нескрываем любопытством жду ответной реакции, внимательно вглядываясь в его лицо. Это было довольно грубо с моей стороны, но может быть поможет его оттолкнуть? Пушок, до этого смотревший на меня, поворачивает голову к своему хозяину? Другу? Кто он ему?
— А небесных инквизиторов? — Сощуриваются его глаза. Сердце пропускает один удар. Потом второй. Легкие, кажется, забывают, как дышать. Руки моментально становятся ледяными, а ноги снова подтягиваются к груди. Никогда не думала, что так скажу, особенно сейчас, но лучше бы я слушала маму.
Таинственный незнакомец (небесный инквизитор)
Вызов принят — вот, что мне хочется сказать после её описания моей скромной персоны. Но произношу я совсем другое.
— А небесных инквизиторов? — М! Вот это реакция! Сначала у неё реагирует сердце, пропуская пару ударов, потом сжимаются легкие. Кровь словно застывает в её венах, а ноги снова тянуться к груди. И? Как ты теперь будешь выкручиваться? Не любит она синеглазых блондинов.
— Ни разу таких не встречала — отвечает она мягко, стараясь вложить в голос все свое самообладание. И ей это почти удается. Конечно, не встречала. Мы же на работе постоянно.
— Но слышали. — Моя улыбка становится шире. На самом деле — мне её жаль. Очевидно, что сейчас сердце девушки разбито, самооценка растоптана, а душа воет от несовершенства этого мира. С другой стороны врать ей удается с трудом. Особенно самой себе. Кто меня так внимательно рассматривает? У кого тело реагирует приятным румянцем и сладкой дрожью на мой голос? Это может быть даже интересно. Что возьмет верх по итогу: разум или чувства? Как быстро сдастся эта кошечка?