Я глубоко вздохнула и усилием воли взяла себя в руки. Нервозность не проходила. Не прикоснувшись к торту, заново приготовила нам кофе.
— Тебе что, торт не нравится? Я вроде спрашивал, какой купить.
— Ой, просто аппетита нет, — солгала, чтобы не обидеть Андрея. «Птичье молоко» с детства терпеть не могла, до тошноты. Вслух говорить не стала: сама виновата, что не предупредила.
— Как хочешь, — Андрей пододвинул мой кусочек. — А у меня есть. К тому же это мой любимый торт.
Я усмехнулась про себя. Вот и проверила вкусы — десертные контрасты. А ещё что имелось? Как же медленно он ел, мама мия. Мне в эти минуты каждое движение казалось замедленным, будто время специально растянулось резиной.
— Мы едем или будем сидеть, пока ты весь торт не съешь?
— Так всего два кусочка, на один зуб. — Андрей сделал обиженное лицо и сразу стал забавным. — Нам спешить некуда. Пока Гера с ребятами не подъедет, я рассмотрю торт поближе, раз у тебя аппетита нет. Всё равно мы одни не поедем.
— А зачем такое сопровождение?
— Я тебе говорил, что Гера член семьи, и он тоже хочет встретить отца. Ну и отец всё-таки не простой человек. А к пацанам привыкай, они постоянно рядом крутятся. Я кое-как уговорил от меня охрану убрать — смотри, они ещё к тебе телохранителя приставят.
— Да кто я такая, чтобы меня охранять?
— Ты алмаз без оправы. Думаешь, сколько ювелиров хотели бы такой заполучить.
Я смутилась от откровенного комплимента.
— Скажешь тоже, алмаз, хах. Говоря проще, фианит с замашками на брюлик.
Мы рассмеялись, и меня немного отпустило. Вторая моя чашка кофе тоже в итоге остыла. У подъезда пронзительно посигналили, одновременно зазвонил мобильник Андрея. Это был Гера. Я нанесла духи и блеск для губ.
— Хо-ро-ша! — Андрей произнёс это по слогам и помог надеть пальто, отороченное соболями. Я села на пуфик, застегнула сапоги. На душе стало легко. Поднялась и, наверное, с идиотской улыбкой уставилась на Андрея. Он сразу отреагировал. — Ты и правда принцесса.
Я покружилась, сделала реверанс, но хотелось уже скорее поехать. У подъезда мы попали в свет трёх машин. Из бэхи вышел Гера.
— Дарина, да ты слепишь ярче фар. Прямо сердце защемило. Садись, — он обошёл машину и открыл дверь.
— Геша, не наглей, а то Нике расскажу, — Андрей подал мне руку и повёл к своему мерсу.
Я улыбнулась Гере, а он изобразил, что застрелился, и сел за руль. Кортеж из четырёх машин понёсся по ночной трассе в аэропорт. Всегда обожала сочетание скорости и дорогих авто — это разгоняло кровь по жилам. В такие минуты забывала обо всём. Только скорость, адреналин и проносящийся за окнами пейзаж.
Минут через тридцать мы подъехали к аэропорту. Остановились прямо на взлётном поле, чему я не удивилась. И вот самолёт показался над посадочной полосой. Сердце бешено заколотилось. Как же медленно он приземлялся. Спустя вечность показались пассажиры. Их было немного, и все явно не простые смертные. В костюмах и строгих пальто, с дипломатами и такими лицами, будто обладали самыми страшными тайнами действительности. За одинаково деловыми фигурами вышли резко контрастирующие с ними крепкие парни в кожаных куртках. Наконец, показался он.
Я сразу узнала Алика. Он внешне почти не изменился, насколько я могла судить по отцовым фотографиям и снимкам из прессы. Как два десятка лет назад, дядя Алик выглядел сильным, волевым, сурово-красивым. Ни за что не дать сорок пять.
Мне показалось, время остановилось. Стук сердца ощущался в ушах. Я не выдержала напряжения, вышла из машины и внезапно для самой себя пробежала. Мельком заметила удивлённые взгляды Андрея и Геры. Алик, видимо, догадался, что бегущая к трапу девушка — я, и начал быстрее спускаться. Я замерла в двух шагах от него. Из глаз сами собой полились слёзы. Во мне сдетонировала эмоциональная бомба с очень долгим зарядом таймера.
— Здравствуй, девочка моя, — он произнёс эти слова так нежно. Развёл руки и слегка охрипшим голосом позвал: — Ну, иди же ко мне.
Я бросилась в раскрытые объятия. Алик крепко прижал меня и, приподняв над землёй, стал кружить, шепча на ухо:
— Я так долго ждал нашей встречи. Столько раз представлял, но в жизни ты ещё прекрасней. Почему ты плачешь? — Он отпустил меня и аккуратно вытер слёзы ладонью.
— Я… я не знаю. Вы такой, каким я вас и представляла. Даже лучше. Вы совсем молодой, папа даже выглядит старше. Дядя Алик, неужели вы здесь? Живой.