Хм, эта девочка любила сказки, как и я. Наташа сняла ожерелье и положила в футляр, аккуратно поправив камни на бархате. Её глаза лучились благодарностью. Я решила поинтересоваться.
— Сколько тебе лет? Выглядишь на восемнадцать с натяжкой.
— Скоро будет семнадцать, — и тут же испуганно посмотрела, — только, пожалуйста, никому не говорите. Здесь за работу цепляются. Деньги хорошие платят, плюс чаевые. Я элитные номера обслуживаю, из-за приятной внешности на этот этаж попала. Но если про возраст узнают, выгонят немедленно.
— Не переживай. Я не собираюсь твой возраст с руководством обсуждать. Слишком хорошо знаю, что такое злые языки, не хотела бы к ним относиться. И всё-таки любопытно, как ты сюда попала? В кадровом смотрят паспорт и его копию прикладывают к анкете.
Наташа хитро улыбнулась. Девчонка определённо мне нравилась. Она имела все шансы стать моделью. Если основательно с ней поработать, Наташа вполне могла занять призовое место на городском конкурсе. Для начала. Такая благодатная фактура редко встречается. Зачем работать с сырым продуктом, если есть отличный полуфабрикат. Открытые глаза, озорной блеск и загадочная улыбка. Такое сочетание либо дано матушкой-природой, либо бесполезно отрабатывать. С улыбкой и мимикой ещё можно что-то исправить, а вот с глазами сложнее. В этой девочке всё естественно сочеталось. Да. В ней определённо что-то просматривалось. Загадка — и вместе с тем располагающая открытость.
Наташа посмотрела в глаза прямо — от лукавства не осталось и следа.
— Дарина Георгиевна, мне ли вам объяснять, что в нашем мире всегда можно найти лазейку в любых правилах. Так говорит моя тётя, она здесь менеджер по кадрам: собирает и хранит данные персонала. Вот так я и-и-и… Копии паспорта здесь нет, а в анкете мы с тётей два года приписали. Мне эта работа очень нужна. — Она как-то подобралась, поджала ноги, мне показалось, что глаза заблестели. — Родители погибли два года назад. — Я поняла, почему Наташа так изменилась в лице и в позе. Её признание прозвучало неожиданно. Я всегда терялась в подобных случаях и не знала, что можно сказать человеку. Слушала её дальше. — Через несколько месяцев умерла бабушка — не выдержало сердце. Я была единственным ребёнком в семье. Папина родная сестра оформила документы и стала опекуном. Она видела во мне задатки модели, говорила, что повезло с хорошими данными, но всё упиралось в деньги. У неё своих трое, одна воспитывает, без мужа, а тут ещё я, сирота. Курсы в агентстве стоят недёшево, не говоря уже о косметике и остальном необходимом для моделинга. Тётя хотела помочь, но не отрывать же деньги от детей. Да и разве это деньги? Вот я и уговорила меня сюда устроить. В этих номерах часто иностранцы останавливаются и местные при деньгах, в основном мужчины. Если мило улыбаться, то неплохие чаевые отстёгивают. Деньги я коплю, почти не трачу. Хочу во что бы то ни стало попасть в агентство, в котором вы учились и работали. Дарина Георгиевна, как думаете, стоит пытаться или я безнадёжна? Только скажите правду, пожалуйста. Не жалейте. Лучше зря не надеяться. У меня на это нет времени. И денег.
Пока она говорила, её взгляд ушёл в пол. Я почувствовала всю тяжесть, которая осела на плечах этой худенькой девочки. Наташа подняла голову и, не роняя достоинства, посмотрела мне в глаза. Сирота. Родители. Потом бабушка… Господи, ну конечно! Вот откуда эти глаза. Инна Борисовна. Я была потрясена. По рассказу Наташи всё сходилось. Неужели она её внучка? Мне стало не по себе. Запершило, я откашлялась и, уже зная ответ, спросила:
— Наташа, скажи, Аликина Инна Борисовна, учитель истории, твоя бабушка?
— Да, — вернулся мне удивлённый ответ. Глаза Наташи заблестели ярче, ещё немного — и расплачется. — А вы что, были знакомы с бабулей?
Я молча кивнула. Стало трудно дышать. Сама с трудом сдерживая плач, который давно копился, я тихо ответила:
— Она была моим классным руководителем. Единственным другом в классе. После выпуска несколько раз я бывала у неё в гостях. Она у меня тоже. Потом навещала в больнице. И несколько раз приходила… на могилу.
— Так вот кто венок и цветы приносил. — Наташа взяла салфетку и промокнула глаза, вытирая подтёкшую тушь. — А мы с тётей голову ломали, кто к нашей бабулечке приходил. Родных поблизости никого, коллеги после похорон не звонили и не появлялись, а на учеников мы даже не думали. Бабушка особо о работе не говорила. Я с ней редко виделась: мы с родителями в Новосибирске жили, к бабушке и тёте Вале летом приезжали. Если бы я только знала, что вы учились у бабушки, да ещё и в гостях бывали… Ну это вообще! Я бы точно у бабули напросилась с вами познакомиться.