— Здравствуй, Софи. Вот и свиделись. Удивлена?
— Шэлдон, я… — растерянно оглядываюсь назад в поисках женщины в белой мантии, которая меня сопровождала, но сейчас в комнате мы одни.
Замечаю вторую дверь в стене. Вероятно, за ней она и скрылась.
— Что ты здесь делаешь? — интересуюсь ровным голосом, хотя внутри мне не по себе.
— Я здесь работаю, Софи. Это моя больница, — он взмахивает руками, показывая, что всё окружающее нас пространство принадлежит ему.
Хмурюсь, напрягая память.
— Я думала, ты работаешь судебным медиком в тайной канцелярии.
— Работал, — поправляет он. — Четыре года отпахал, как конь. Обзавёлся нужными связями, скопил деньжат, чтобы открыть своё дело. Впечатлена?
Шэлдон самодовольно усмехается, явно ожидая похвалы. Я провожу рукой по волосам и пожимаю плечами.
— Не думала, что судебным медикам столько платят.
Он прищуривается.
— Всегда есть варианты, Софи. Уверен, сейчас твой отец не стал бы воротить от меня нос.
Этого я и боялась с самого начала! Неудобного разговора. Мы с Шэлдоном ровно год учились вместе в академии, я на первом курсе, он на последнем, пятом.
Драконий бог знает, что он во мне разглядел, но начал ухаживать почти сразу. Мне льстило внимание старшекурсника, но дальше разговоров о магических плетениях и составах зелий дело не шло.
Меня волновала учёба, а не вот это вот всё. Со временем его навязчивое внимание стало утомлять. Когда закончился учебный год и Шэлдон выпустился из академии, я вздохнула с облегчением.
Думала, всё закончилось. Но нет. Он откуда-то разузнал мой домашний адрес и, не посоветовавшись со мной, заявился к родителям. Просил моей руки.
Отец ему отказал.
С тех пор мы изредка переписывались. Причём писал Шэлдон, я лишь отвечала из вежливости короткими огрызками. В его последнем письме он, кажется, просил сообщить ему, когда я вернусь из академии в столицу.
Но когда я вернулась, столько всего навалилось: внезапная смерть отца, полный денежный крах, долги, переезд в самый бедный район города. Чёрная полоса всё никак не заканчивалась. Маме пришлось заложить бабушкины украшения и последние серьги.
Я с трудом нашла работу в аптекарской лавке, потому что никто не хотел брать вчерашнюю адептку без опыта. Но даже этих денег нам едва ли хватило бы. И вот тогда, когда, казалось, просвета нет, на мне зажглась метка истинной дракона из древнего рода. Метка Роланда. Все проблемы остались в прошлом.
О Шэлдоне я так не вспоминала. Тем неожиданней было увидеть его сейчас.
— Ты не написала мне, — произносит обвиняюще.
— Да, просто… там столько всего навалилось…
— Знаю, — отвечает слишком поспешно, или мне только кажется? — Тем более надо было мне написать. Я ждал. Но вместо этого ты выскочила за другого.
Последняя фраза сказана ядовитым голосом.
— Прости, — что ещё я могу ответить? — У меня не было выбора.
Опускаю голову. В кабинете становится тихо. За окном стремительно темнеет. Пространство погружается в темноту. Лёгким движением пальцев Шэлдон зажигает магические потолочные светильники.
Кабинет заливает яркий жёлтый свет.
Слышу звук его приближающихся шагов. Продолжаю смотреть в пол. В поле зрения оказываются его остроносые начищенные ботинки. Он останавливается на расстоянии пары шагов.
— Что случилось? — произносит сухо и требовательно. — Зачем ты здесь?
— Кажется, я беременна.
Тяжкий вздох. Молчание.
— И? Ты разве не рада?
Поднимаю на Шелдона растерянный потухший взгляд, и его лицо меняется с недовольного на удивлённое.
— Ты не рада, — повторяет он, словно эхо, хищно облизывается и тут же добавляет. — Будем избавляться от ребёнка?
Делаю два шага назад, смотрю на него с ужасом:
— Что?! Нет! Конечно, нет!
— Ладно, ладно! — успокаивающе поднимает ладони. — Значит, мне показалось.
— Я рада! — зачем-то начинаю оправдываться. — Просто… Всё сложно. Долго рассказывать.
— Я никуда не тороплюсь, — качает головой и показывает рукой в сторону серебристого диванчика слева от своего рабочего стола. — Присядь, пожалуйста, и давай поговорим. Мы не чужие друг другу. И я на твоей стороне. В любом случае.
Это его «я на твоей стороне в любом случае» льётся бальзамом на сердце. Потому что в последние дни я чувствую себя загнанной в угол. Все против меня.
Лучшая подруга. Муж. И даже — о, ужас, — собственная мать, и та на стороне Роланда. Так или иначе.
А тут хотя бы кто-то — на моей. И я сдаюсь. Делаю два шага к Шэлдону. Замираю, опустив голову.
Хочу побыть слабой девочкой. И чтобы меня пожалели. Просто так, не почему-то и ни за что-то. Шэлдон всегда был ко мне внимателен и добр.