Почти не дышу, когда ладонь Роланда ложится мне на живот, оглаживает его осторожно и мягко.
— У нас будет сын, — проговаривает он. — Дракон.
— Да, — шепчу в темноте.
Карета входит в поворот, я инстинктивно хватаюсь за твёрдые плечи Роланда, но это лишнее, потому что его рука и так надёжно фиксирует меня за талию.
Медленно и неспешно Роланд смещает руку с моего живота и касается подбородка.
— Я доволен тобой, Софи.
Большим пальцем очерчивает линию моих губ, будто пробуя их наощупь. Его лицо приближается.
4. Гостья
Софи.
У меня перехватывает дыхание, когда его губы накрывают мои в невесомом поцелуе. Нежном и целомудренном, как крылья бабочки. Двигаясь от уголка рта, он смещается к центру, прихватывает поочерёдно мою нижнюю и верхнюю губу.
Сама не замечаю, как подаюсь к нему всем телом навстречу. Прижимаюсь грудью к его каменной груди. Касаюсь подушечками пальцев его щеки. Колючая, как я и думала. Запускаю руку в его длинные жёсткие волосы, пропускаю их между пальцев.
Что значит эта внезапная нежность? Может быть, всё ещё можно исправить? Может быть, у нас ещё всё наладится? Как же хочется в это верить! Мне так хорошо в его объятиях!
Карету чуть покачивает. Ехать и ехать бы так, без конечного пункта. Чтобы этот неожиданный и краткий миг единения не кончался. Но всё заканчивается.
Экипаж останавливается. Роланд мягко ссаживает меня со своих колен. Выбирается первым и помогает выйти мне.
— Почему мы здесь? — спрашиваю растерянно, стоя на дорожке перед нашим домом и озираясь по сторонам. — Разве мы не должны быть на приёме у наследника?
— Для тебя будет лучше остаться дома, — Роланд подводит меня к крыльцу, уверенным движением открывает дверь и мягко подталкивает меня внутрь. — На приём я съезжу один. А ты отдыхай.
— Но…
Ответом мне служит захлопнувшаяся перед самым носом дверь. Ужинаю в одиночестве. Долго сижу в каминном зале, глядя на потрескивающее пламя. Жду Роланда.
В голове роятся разные мысли. Касаюсь подушечками пальцев своих губ. В сердце вспыхивает надежда. Что значил тот поцелуй?
Моя беременность подтвердилась, но Роланд ни слова не сказал о том, что я уезжаю. Наоборот. Хочет дождаться своего целителя.
А вдруг, он вообще передумал меня отсылать? После новости о сыне?
С мольбой смотрю в потолок. Драконий Бог, я бы всё простила и забыла, если бы только Роланд выбрал меня и расстался с Амарой.
Не может быть, чтобы этот поцелуй ничего не значил!
Подтягиваю ноги к груди, сворачиваюсь в кресле калачиком. Кладу голову на согнутую в локте руку. Смотрю на догорающий огонь в камине. Небо за окном начинает сереть. Скоро рассвет. Роланд так и не приехал ночевать домой.
Собираю размякшее тело и заставляю себя подняться. Нужно вернуться в комнату. Не дело, если наутро слуги обнаружат леди Эварр спящей в гостиной. Это неприлично.
Вздыхаю. Какое мне теперь дело до приличий, если жизнь рушится?
Боже, нет. Наверняка, Роланда задержали какие-то дела. Не стоит мне себя накручивать. Утро вечера мудренее.
Смутно помню, как поднимаюсь наверх.
Ослабляю шнуровку платья, слышу тихий шелест атласа, падающего к ногам. Заворачиваюсь с головой в одеяло, как была, в нижней юбке и кружевном корсаже. Спать.
Ненадолго. Потому что скорое утро приносит неприятный сюрприз.
— Леди Эварр! Леди Эварр! — слышу тревожный шёпот где-то над головой.
— Что такое? — вырываю себя из-под одеяла.
Голова трещит от бессонной ночи. Комнату заливает тусклый свет пасмурного утра.
— Простите, леди Эварр, — Тиара, моя личная горничная с упругими тёмно-каштановыми кудряшками и оливковой кожей, в сером форменном платье с белоснежным передником, смущённо тупит глаза. — Вас ждут внизу, по важному делу, срочно!
— Ждут? — тру переносицу и сажусь в постели. — Меня?
Приглаживаю взлохмаченные волосы.
Кого там ещё принесло с утра пораньше?
Роланд вернулся? Шэлдон вздумал увидеться раньше приёма, и нагло заявился ко мне домой?
Быстро умываюсь, сооружаю несложную причёску, надеваю домашнее бирюзовое платье, спускаюсь вниз. На первом этаже непривычно пусто, только доносится шум из кухни и запахи готовящегося завтрака.
Иду в каминный зал.
Посетителей обычно принимают там. Плохое предчувствие объясняю бессонной ночью. Вот только на этот раз оно меня не подводит.
Просторный зал утром выглядит немного непривычно. Углы комнаты тонут в темноте, и хочется зажечь магические светильники.
Взгляд выхватывает погасший камин. Низкий столик с подносом, белым фарфоровым чайником и двумя чашками, пузатую сахарницу, и бордовое кресло с золотистой прострочкой. То самое, в котором я провела полночи.