— Добрый вечер, Полина Александровна.
Её звали Карина и она пала жертвой моих черничных кексов. С тех пор часто заглядывала на кухню, когда я готовила.
— Добрый вечер, — я ответила ей бледной улыбкой, хоть ни о каком добром вечере и речи быть не могло. В последние дни даже мой кухонный аноним куда-то подевался. И я чувствовал себя особенно одиноко.
— Ой, а вы дверь за мной не прикроете? А то все руки заняты, — она подхватила одной рукой мусор, второй — ведёрко со средствами для уборки.
— Конечно, — я схватилась за ручку.
— Вот спасибо! — она прошмыгнула мимо меня и посеменила через большой холл к подсобным помещениям, явно спеша расквитаться со всей работой на сегодня.
А я стояла, ухватившись за ручку двери, ведшей в кабинет мужа. И теперь в голове молоточками застучали совсем иные слова:
«Может, всё-таки стоит поискать способы обзавестись козырями? Поля, он ведь ни во что тебя не ставит!»
Я бросила нерешительный взгляд внутрь.
Неужели оно наконец наступило — время решительных действий?..
Глава 31
— Кирилл, перезвони мне завтра до обеда. Хочу точно знать, что у нас по площадке на восьмом километре. Если завтра начнутся торги, мы включаемся.
— Понял, босс.
Глеб отключился и кивнул охраннику у ворот, выруливая на подъездную площадку к крыльцу. Водителю он сегодня дал выходной и сам сел за руль — по дороге домой хотелось многое обдумать, в одиночестве.
Глеб заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья, не спеша покидать авто.
Последние недели выдались, мягко говоря, напряжёнными. «Военный совет» конкурентов внёс необходимые коррективы в его список союзников и противников. В одной комнате собралось слишком много людей с непомерным эго и такими же амбициями. Это сборище к согласию пока так и не пришло, но Глеб на этот счёт не обольщался — желание потопить Уваровых рано или поздно сыграет роль консолидирующего фактора. Дай им только время. Потому и он не мог разбрасываться этой драгоценностью.
С учётом новых обстоятельств предстояло пересмотреть всю дальнейшую стратегию ведения дел и решить для себя, где проводить красные линии, и будет ли он их вообще проводить.
Всё это время он и дома-то почти не ночевал, пропадая вместе с Марьяновым и остальными в столице.
Глеб задумчиво разглядывал подсвеченный матово-белым фасад особняка. Окна горели только кое-где на первом этаже. Впереди выходные — прислуга в большинстве своём уже разъехалась по домам.
Сегодня дорогу домой он умудрился преодолеть за рекордно короткое время. И куда он так торопился? И зачем? Как будто здесь его кто-нибудь ждал. Как-будто она ждала его здесь с распростёртыми объятиями. Впрочем, к ней никаких претензий быть и не может.
Он уже вынимал из кармана ключи от машины, когда Марьянов, оставшийся в Москве на пару дней финализировать кое-какие договорённости, снова спросил:
— Так что будем делать с ДНК-тестом? Понимаю, в последние дни не до него, но… Это же всё-таки важно. Это как минимум шанс, ощутимый предлог, чтобы в будущем соскочить с крючка, если что-то пойдёт не по плану, если Канатас станет темнить. Разведёшься, и всё забудется как страшный сон.
Марьянов хотел как лучше. Проявлял отеческую заботу, но эти попытки его опекать сейчас были совсем ни к чему.
— С Канатасом у нас пока никаких разногласий нет.
— Да, но… Глеб, ты не можешь сейчас позволить себе близоруких решений. Думай о будущем.
— Не поверишь. Только о нём и думаю.
И он пообещал решить этот вопрос в ближайшее время. Марьянов был прав — нельзя лишать себя шанса завладеть крупицей информации, которая может обрести достаточный вес в подходящих для этого обстоятельствах. Да, материал для теста раздобыть не то чтобы совсем плёвое дело, но не невыполнимое.
Так почему он колебался? Подобной нерешительности он за собой припомнить не мог. Это вообще не в его духе — Глеб Уваров действовал оперативно, наверняка и, если того требовали обстоятельства, даже безжалостно.
Но вот зашёл разговор о, возможно, безродной девчонке, которая выносит ему мозг, как он забуксовал, принялся упираться и возражать очевидным вещам. Вещам, которые, вообще-то, в его же интересах.
Потенциально.
Салон авто будто скукожился до невыносимо малых размеров. Непрошенные мысли вихрились в голове, буквально выдавливая его наружу.
Глеб бросил сопротивляться и вылез наконец из авто.
В доме стояла звенящая тишина. Так частенько бывало накануне выходных, но сейчас он будто чуял… чуял её где-то там, далеко, наверняка запершуюся в своих комнатах. В комнатах, которые они должны были бы разделить.
Будь они реальной супружеской парой. Счастливой супружеской парой.
Пересекая фойе, он и сам не заметил, как свернул по направлению к кухне.
Он не то чтобы оголодал, но… он был в отлучке несколько дней. Просто хотел убедиться, что в доме ничего кардинально не изменилось.
Не изменилось.
Он замер на пороге хозяйкиной кухни. Девчонка продолжала добросовестно колдовать — на столе высилась фаянсовая прямоугольная форма с остатками… пирога?
Глеб приблизился к столу и потянул носом — пахло ванилью и персиком.
Он открыл один из верхних ящиков, вытащил десертную ложку.
Снимет пробу, и всё. Просто…
…просто эта её несуразная выпечка, она каким-то непостижимым образом и выглядела тем, что превращало его дом в дом. Где его могли ждать, пусть и лишь для того, чтобы в который раз в дребезги разругаться.
Он присел на высокий стул и зачерпнул подобие пирога ложкой.
Хрустящая корка из теста, а под ней кисло-сладкая ароматная «кашица». Он понятия не имел, соответствует ли эта мешанина рецепту. Наплевать.
Он зачерпнул ещё. И ещё. И ещё.
— Его… его вкуснее с мороженым, — раздалось от порога.
Глеб обернулся — на пороге стояла Полина, в простом белом халате и тапочках. Она прикусила губу и опустила глаза, будто смутилась, что позволила себя обнаружить:
— Не хотела мешать. Просто слышала, как ты приехал.
Глеб опустил ложку на бортик формы:
— Не мешаешь. А мороженое у тебя есть?
Глава 32
Не знаю, как мне удалось это определить, но автомобиль ещё даже не вырулил на площадку перед крыльцом, а я уже знала, чьё именно это авто.
Домой из столичных объятий вернулся блудный супруг.
Я невольно покосилась на телефон, покоившийся на прикроватной тумбочке. Предмет первой необходимости, превратившийся в инструмент моего любительского шпионажа.
Каждый раз, когда я вспоминала о сделанном, мне становилось нехорошо. Рука так и тянулась к телефону — удалить проклятые фото.
В тот вечер открытая дверь его кабинета — одного из немногих помещений дома, где не велось видеонаблюдение, послужила для меня отчётливым знаком от вселенной — вот он, твой шанс. Пользуйся. Не будь идиоткой, учись выживать в этом новом для себя мире.
И я попыталась.
Когда спешившая горничная скрылась из моего поля зрения, я юркнула в его кабинет. И мне даже опускаться до лазания по ящикам не пришлось, пусть я и не была уверена, что всё-таки решилась бы на подобное.
На письменном столе прямо поверх стопки скопившейся в отсутствие хозяина кабинета корреспонденции лежали бумаги — неосмотрительно текстом вверх.
Какие-то списки.
Сверху от руки кто-то размашистым почерком приписал: «Надёжные варианты для инвестиций в обход…». И дальше шли фамилии, ничего мне не говорившие.
Фразы звучали увесисто. Наверняка что-нибудь важное.
Стараясь не рассуждать, я вынула телефон и сделала пару снимков.
Ну вот. Этого от меня хотела моя родственница?
Теперь можно считать, что я разжилась каким-нибудь козырем?
Если он продолжит надо мной измываться, я смогу вот этим его припугнуть?
Как эти битвы ведутся? Как выигрываются?
Или… или сделать так, как она уже не раз мне намекала.
«Поля, если что-нибудь разузнаешь, и понятия не будешь иметь, что с этой информацией делать, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я тебе подскажу».