Я поглядывала на телефон.
Нет, я не знала, что буду делать дальше. Но уверена была пока только в одном — рубить сгоряча не буду. Слишком опасно. Особенно если толком-то и не знаешь, что за оружие у тебя на руках.
Ведь слишком уж важные документы никто на виду оставлять и не стал бы. Теоретически.
Но в жизни чего только ни бывает…
Издёргавшись от муторных мыслей, я поняла, что не засну, если хотя бы чаю не выпью. Уваров наверняка давно уже в доме, однако мы с ним вряд ли пересечёмся. Не припомню, чтобы когда-нибудь слишком поздно заставала его на кухне…
…но, очевидно, всё когда-нибудь бывает впервые.
Муж обнаружился именно там — на кухне. И не просто на кухне, а на моей кухне. Он преспокойно сидел за столом и, задумчиво уставившись в пустоту, поглощал мой персиковый коблер.
Штука, простейшая в приготовлении, но оттого не менее вкусная. И он, между прочим, мне удался, потому что даже выглядел довольно прилично.
Только его бы, конечно, не просто так-то жевать…
— Его… его вкуснее с мороженым, — брякнула я и только потом уже сообразила, что проговорила всё это вслух.
Уваров обернулся, полоснул по мне взглядом. Я невольно прикусила губу и спрятала взгляд. Но совсем не потому что смутилась.
Нет, всё было гораздо, гораздо хуже. И я только сейчас это поняла.
Я будто бы… мне будто бы не хватало его присутствия в доме. Не его самого, нет, боже упаси! Просто… дед был прав. Мы, может, так до сих пор и не ладили, но с хозяином в доме себя невольно ощущаешь спокойнее.
Я постаралась поскорее отогнать прочь бредовые мысли и объяснила:
— Не хотела мешать. Просто слышала, как ты приехал.
Не сводя с меня взгляда, он опустил ложку на бортик формы:
— Не мешаешь. А мороженое у тебя есть?
Я… не ожидала такого. Скорее ждала, что он отпустит новый язвительный комментарий по поводу моих кулинарных «шедевров».
Но, сама себя удивив, прошлёпала к холодильнику и достала из морозильной камеры ведёрко чистого сливочного пломбира. Вынула ложку для мороженого и плюхнула пару шариков прямо на коблер.
— Спасибо, — Уваров снова схватился за ложку, зачерпнул всего по чуть-чуть и отправил в рот.
Я не стала следить за его реакцией. Сунулась в ведёрко с обычной ложкой и принялась жевать ледяное мороженое.
— Как называется эта штука?
Я покосилась на стремительно пустевшую форму:
— Коблер. Персиковый.
Он помолчал, и какое-то время мы жевали в полнейшей тишине.
— Может, если я подсуну Кононову такой вот коблер, он перестанет любить мне мозги и продаст свой участок, — пробормотал Уваров, и в его голосе звучала такая усталость, что я невольно подняла на него взгляд. Прежде он никогда не позволял себе говорить в моём присутствии о делах и уж тем более обнаруживать передо мной пусть даже секундную уязвимость.
Да по пути ещё и хвалить мою стряпню… Разве так должны действовать на богачей безудержные столичные увеселения?..
Честно сказать, он и не выглядел-то «увеселённым» — скорее уж очень измотанным.
Странно.
— А… кто такой Кононов?
Не ожидала, что Уваров ответит. Но он снова меня удивил:
— Владелец земельного участка в интересующей меня зоне.
— Крепкий орешек? — я облизала ложку.
Уваров кивнул:
— У меня нет времени его уламывать. А он упёрся рогом.
— Припирать его к двери и требовать-требовать-требовать не пробовал? — язвинка слетела с моих уст будто сама собой.
Я прикусила кончик ложки, ожидая начала нашей дуэли, но вместо этого услышала, как он фыркнул. Наши глаза встретились — в чёрном взгляде читалось почти искреннее веселье.
— Ты опровергла эффективность этого способа.
Он так думал? А вот мне до сих пор то и дело снилось, как я впечатываюсь лопатками в деревянную створку, а он надо мной нависает и…
Я шлёпнула ложку в ведёрко и прочистила горло:
— У него… у него что, какие-то особые требования?
— Говорит, что отдаст, если я там благотворительность разведу.
— И?
— И я обещал, что не вопрос.
— А он?
— Не верит.
— Хм…
— Мол, на бумаге что угодно можно написать. Сейчас я наобещаю, что детдом там построю, а потом мои юристы всё так провернут, что я в дураках его оставлю.
Выход из положения показался мне очевидным:
— Ну… ты можешь сказать, что твоя жена — из детдома. А если он не поверит, я сама могу с ним поговорить.
Уваров воззрился на меня так, будто я на латыни заговорила.
— Что? — мне стало неуютно под этим взглядом. — Ну, тут же уже будет личное, верно? И скажи, что мы молодожёны. Он же вообразит, что ты безумно влюблён и хотел бы сделать что-то такое… романтичное. Это же может считаться… ну… романтичным?
Что на меня нашло, я вряд ли тогда понимала. Похоже, Уваров — тоже.
— Это… глупость, — наконец выдавил он из себя. — И не сработает.
— Ну, — я пожала плечами, чувствуя себя беспросветной дурой, зачем-то полезшей к матёрому дельцу со своими идиотскими советами, — попробовать-то можно. Ничего не теряешь.
Этот невероятно странный разговор сам собою расклеился. Я поспешила вернуть мороженое в холодильник, пробормотала скомканное «Спокойной ночи» и убежала к себе.
Уваров и не подумал меня останавливать. Но спустя пару дней он вдруг безо всякого предупреждения заглянул ко мне в спальню и заявил:
— Завтра к восьми утра жду тебя внизу. У нас деловая поездка.
— Что? К-какая? — пролепетал я.
— По дороге объясню, — Уваров всё же задержал на мне взгляд и легонько кивнул, будто признавая мою правоту. — Твоя идея сработала.
Глава 33
— Даже не мечтай, — голос Марьянова выдавал, насколько он вымотался. — До этой информации ты сможешь добраться только через его хладный труп.
— То есть…
— То есть мы можем только предполагать. Я с Астаховым вот только с утра говорил. Наши пацаны сунулись, и там бетонная стена. Мы можем тут опираться только на логику. Если рассуждать здраво, Канатас обязательно оформил бы проверку. Если рассуждать как поехавший от отчаяния старик, то… он мог себе эту родственную душу просто купить.
— Бредовая мысль.
— Не такая уж и бредовая, если ты одной ногой в могиле, а твоя империя вот-вот падёт.
— Услышал, — Глеб помассировал переносицу. — Ладно. На связи. Вернёшься с последних переговоров, возьми выходной.
— А ты?
Он обернулся как раз вовремя — маленькая Канатас спускалась по главной лестнице, даже в обыкновенных джинсах и свитере умудряясь притягивать взгляд.
Когда это случилось? Когда, среди всего того хаоса, в который она погрузила его и без того непростую жизнь?
И что теперь с этим делать?..
— У меня тоже… что-то типа того, — ответил он, не сводя с неё взгляд. — К Кононову поеду.
— Что, до сих пор вокруг этого ворчуна кружишь? — хмыкнул Марьянов.
— Больше — нет.
— Да ладно? Дожал?
— Вроде как. Только не я.
— Не понял… А кто?
— Моя супруга, — эти слова слишком легко слетели с его языка, почти заставив его поморщиться. — Позже всё расскажу.
И он положил трубку, так и не дождавшись от шокированного Марьянова никакого ответа.
Маленькая Канатас каким-то непостижимым образом оказалась права. Кононов был из тех дельцов, кто не слишком-то много внимания уделял вопросам, не касавшимся дела. О женитьбе Уварова он был наслышан, но вот о жене его почти ничего не знал.
Информация о её прошлом повергла его в изумление. И владелец участка пригласил их в гости.
Девчонка его очаровала. Спустя час общения они пожали друг другу руки и наконец-то подписали этот чёртов договор.
Ему бы радоваться, посмаковать этот момент. Он, чёрт возьми, так долго его добивался. Но всё, о чём он умудрялся думать, это рассказы девчонки о её прошлом — она охотно и безо всякого стеснения делилась с Кононовым воспоминаниями, не забывая упоминать, как было бы здорово развернуть здесь — в местах с таким чистым воздухом — целый комплекс для бездомных детишек.