Выбрать главу

Ах да. О ДНК-тесте.

— Я его выбросил.

Он мельком взглянул на вытянувшееся от удивления лицо старого друга.

— Что-то… что-то я не понимаю.

— Зато я понимаю, — Глеб едва заметно дёрнул плечом. — Он мне не нужен.

И вчерашняя постельная катастрофа в его решении ничего не меняла. Скорее уж наоборот.

Глеб сделал кое-какие пометки в еженедельнике и встал из-за стола.

— Когда появится хоть какая-то информация об утечке, сразу мне отзвонись. А пока, извини, у меня появились дела.

Самое время придумывать, как разгребать последствия той самой постельной катастрофы.

Глава 49

Только гнев и позволил мне продержаться достаточно долго для того, чтобы добраться до собственной спальни, захлопнуть дверь и на всякий случай закрыть её на замок. Впервые за всё то время, что я здесь жила.

Мне просто казалось, Уваров замешкался всего на минуту. Вот сейчас он накинет что-нибудь на себя и примчится, начнёт выламывать дверь, чтобы… чтобы снова на меня накинуться. Подобной слепой агрессии я бы точно ему никогда не простила.

Я подтянула тяжёлое покрывало к ключицам и медленно выдохнула. От накативших воспоминаний колени в мгновение ока ослабли.

Нет, нельзя раскисать. Нужно… нужно в душ. И немедленно.

Спустя четверть часа я выкарабкалась из своей необычной «одёжки», которая сразу же полетела в корзину с грязным бельём, и со стоном неимоверного облегчения опустилась в наполненную до краёв ванну. Горячая вода и густая ароматная пена окутали моё потрясённое тело, и на мгновение мне даже почудилось, что ничего страшного не произошло.

Мои щёки тут же раскалились докрасна, стоило вспомнить, что именно произошло. Но даже сейчас, после всего, что стряслось, я не могла себе врать — близость с Уваровым была какой угодно, только не страшной.

Да господи боже мой, я стонала под ним и извивалась, буквально сгорая от нетерпения! Я его на случившееся, считай, сама подтолкнула. Я ждала, когда он сгребёт меня в охапку и утащит к себе поскорее.

Боо-о-о-оже мой, да что же такое творилось!

Ну как можно хотеть кого-то, кого ненавидишь? С кем у тебя такие сложные отношения. Как это всё у людей так устроено по-идиотски?

И нет бы этот вечер хоть что-нибудь между нами магическим образом разрешил. Нет бы хоть чуточку примирил нас. Куда там!

Я обмираю от накрывающих меня неведомых прежде ощущений, а он мне — про пластику!

И я снова стону, но уже от ощущения жуткого унижения и стыда. Сползаю вниз, пока вода и пена не касаются носа.

Нет, Уваров действительно выглядел ошарашенным. И я ведь пыталась его предупредить, но… но всё как-то очень быстро случилось, я попросту потеряла голову, и было уже совсем не до разговоров.

И во что всё это вылилось…

Но даже сейчас, злясь и негодуя, я отчётливо понимала — если нечто подобное повторится, если супруг подступится с очевидными притязаниями снова, долго ему сопротивляться я не смогу.

Я до сих пор ощущала сильные руки, державшие меня в своём надёжном кольце. Большие ладони с длинными пальцами, нежно касавшиеся моей кожи. Его губы… господи, его губы…

По телу, невзирая на горячую воду, прокатился сильный озноб.

И почему-то прямо сейчас вспомнились рассказы Ольги о том, какой он верный друг, и добрый, и заботливый, и… и самоотверженный с теми, кого по-настоящему любит.

Любит.

Страшное слово.

Тяжёлое как целый мир. Таким словом можно убить, раздавить человека, если говорить его, ничем не подкрепляя.

Ведь наш брак, и даже сегодняшняя близость — совсем не про это.

Страсть можно испытывать и не любя.

Я рассерженно шлёпнула по воде. Ошмётки пены полетели в разные стороны.

Да сдурела я, что ли, о таком вот раздумывать! Что у меня в голове? Какая любовь?

Он просто изголодался!

«А ты? — шепнул кто-то в моей голове. — С тобой тогда что приключилось?»

Я схватила мочалку и принялась остервенело натирать плечи, игнорируя эти вопросы.

Я игнорировала их весь оставшийся вечер и даже умудрилась ненадолго заснуть, измотанная всем, что приключилась за этот насыщенный день.

Рано радовалась.

Проснувшись посреди ночи, перевернулась на другой бок и на какое-то безумное мгновение почти ощутила, как прижимаюсь к спавшему рядом супругу.

Мне хватило всего пары мгновений, чтобы взвиться в постели от странного наваждения, атаковавшего меня межу сном и реальностью.

Сердце колотилось в горле, будто всерьёз собиралось удрать.

Я таращилась в темноту, а тишину огромной спальни нарушало лишь моё сбившееся дыхание.

Для верности пошарила по простыням на второй половине двуспальной кровати — пусто и холодно. Никого.

И случись такое ещё несколько дней назад, я бы выдохнула с большим облегчением и снова провалилась в сладостный сон.

Но сегодня…

Я подтянула повыше подушку, откинулась спиной к изголовью и так просидела чёрт знает сколько в полнейшей темноте и тишине, не в состоянии сомкнуть глаз ни на секунду.

Хотела я того или нет, но мне приходилось открыто и честно признать — я расстроилась. И что самое страшное, расстроилась я вовсе не от того, что муж самым идиотским образом испортил мне первый опыт. Не от того, что ненароком обидел своими бредовыми предположениями.

А оттого, что не бросился следом за мной. Не кинулся выбивать двери и не утащил меня обратно в свою постель, потому что хотел меня, хотел, пусть и ненавидел.

Я тихонько всхлипнула, наконец-то сползла по подушке вниз и улеглась набок, сама себя ненавидя за подобные мысли.

Да он назавтра, может, и не взглянет-то на меня.

Всё вернётся на круги своя, как будто ничего и не случилось.

Но я ошибалась. И ближайшие несколько дней доказали мне, насколько сильно.

Глава 50

Следующие пару дней мы виделись мельком. У мужа вдруг оказалось какое-то новое неотложное дело — не в столице, насколько я поняла, а по области. Я не лезла с расспросами, да и не смогла бы, даже если бы захотела. Утром ни свет ни заря приехал посыльный от Ольги, и я, даже не позавтракав, умчалась паковать её кексы, а когда со всем расквиталось, оказалось, что Уваров уже куда-то отбыл.

И я, как распоследняя трусиха, вздохнула с облегчением. Мне казалось, я попросту одеревенею в его присутствии, а в голову лезли исключительно «постельные» воспоминания, как я ни пыталась их от себя отогнать.

И не только воспоминания. К сожалению, не только они…

День потонул в мелких заботах, а к вечеру на связь вышел Алексей Георгиевич. Он смотрел на меня с лёгким прищуром, словно что-то подозревал.

— Выглядишь замечательно.

— Спасибо, — я кашлянула. — Вы, вообще-то, тоже держитесь молодцом.

Мой родственник и впрямь выглядел лучше, на его лицо вернулись краски. Возможно, на пользу пошло новое лечение, которое ему прописали.

— Бог миловал. Я и чувствую себя пободрее. Как твои дела? Как поездка в столицу?

Я кратко пересказала ему о местах, где мне удалось побывать, внутренне старательно отбиваясь от донимавших воспоминаний о домашних «активностях» — самом ярком впечатлении за всю поездку.

— Ну а как семейная жизнь?

Я сглотнула, стараясь не встречаться взглядом со своим проницательным дедом.

— С переменным успехом.

— Вот как… Он тебя не обижает?

И я почему-то поспешила заверить, что нет, присовокупив:

— Временами мы… мы почти даже ладим.

— Временами, — ухмыльнулся дед, и меня от этой ухмылки почему-то бросило в жар. Будто он догадался. Будто знал, о чём я только что думала, озвучивая свои мысли.

Но эту тему он, слава богу, не стал развивать, словно ему этого и не требовалось. Словно он знал куда больше, чем давал мне понять. И я бы совсем не удивилась, если бы на самом деле так и оказалось.

Наш разговор основательно затянулся. Но об этом я совсем не жалела. Деду действительно было значительно лучше — раньше он не способен был на долгие разговоры. Начинал закашливаться и слабеть. Но сегодня мы весь вечер провели, делясь друг с другом воспоминаниями.