– Потому что он так сказал? – бросает Сергей. – Вита, я давно хотел сказать…
Они снова вспоминают о причине своего конфликта. Обо мне.
– Давай ты скажешь мне это не сейчас.
– Нет. Сейчас, пусть он тоже слушает… – Сергей пытается войти в квартиру, но заканчивается все тем, что Дамир хватает его за свитер, и толкает назад. – Вита, не надо возвращаться к нему из-за страха… Или неуверенности. Растить малышку одной тяжело, но у тебя есть я!
…И становится только хуже.
Широко открытыми глазами я смотрю на Сергея, не в силах пошевелиться. Как он… посмел. Я делилась с ним своими опасениями, но вовсе не за тем, чтобы он так опозорил меня перед бывшим мужем. Дамир, наоборот, начинает действовать. Он бьет Сергея в грудь, выталкивая из квартиры, Сергей отвечает таким же тычком, и они оба падают на открытые двери, которые с громким стуком, треском соприкасаются со стеной подъезда.
– Стойте, прекратите! – я кричу. Я стараюсь до них докричаться. Но с таким же успехом я могла бы быть немой… – Давайте решать дела цивилизованно! – собрав все силы, я кричу еще громче: – если вы сейчас же не прекратите, я звоню в полицию! Вам ясно?! – ноль реакции.
На моих глазах Дамир и Сергей едва не падают с лестницы…
Дамир пропускает удар по щеке, но сразу же отвечает Сергею. Он толкает его в грудь и вместе с ним ударяется об стену…
– Ладно, если так, пусть во всем разбирается полиция!
Я забегаю в квартиру, надеясь найти телефон… Но тут же бегу назад, чтобы проверить, не свернул ли кто-то кому-то шею. Не могу их одних оставить, руку кладу на живот, стараясь начать думать. Снова призываю их остановиться… Сюрреализм какой-то. В толкотне они спускаются на один пролет, и сразу же сбивают цветок, который заботливая тетя Нина поставила на подоконник. О нет.
– Я сказала хватит!
Я нахожу взглядом букет роз, который принес Сергей.
Хватаю его и спускаюсь к мужчинам.
Близко не подхожу, не могу позволить обстоятельствам и взрыву тестостерона позволить навредить малышке. Но на вытянутой руке дотягиваюсь до Сергея. Наверное, со стороны это до смеха нелепо. И комично. Но у меня нет других вариантов! И мне совсем не смешно. Я бью его розами по затылку, по голове…
Почти без разбора.
Дамир пользуется моментом, и делает ему подножку. Господи…
С грохотом Сергей падает на пол… В самые мои ноги. По его щеке бежит струйка крови. Из-за меня. Из-за меня, черт возьми. Я так злилась на него, что сказал такое Дамиру, спровоцировал. Но теперь я чувствую, как ужас спускается по позвоночнику. Я поднимаю глаза на Дамира, он готовится врезать ему снова.
– Нет. Хватит!
Рукой со злополучным букетом я выставляю перед ним барьер.
Дамир тоже выглядит ужасно.
Ему, наверное, больше досталось…
Сергей же работает в спортклубе, конечно, у него сил больше. Мне хочется сразу же заняться его ранами. Но я сохраняю нейтралитет. И достоинство.
– Сергей, ты…
Он поднимается и отталкивает мою руку.
Признаю, меня это задевает.
– Если ты готова терпеть рядом такого человека, Вит… Я ничем тебе не могу помочь. – Он проходит мимо нас, стучит по ступенькам пятками, и захлопывает двери квартиры. Даже когда он уходит, в воздухе ощущается отголосок его фразы.
Я считала его другом.
Кем же меня считал Сергей?
Дамир перешагивает с ноги на ногу, видимо, чувствует боль, потому что хмурится. Старается не показать это. Я подходу к нему, кладу руки на грудь.
– Где болит? Тебе надо к врачу?
– Нет, конечно. Все нормально. Зато я отстоял твою честь, – ухмыляется он.
Мне хочется сказать, что он скорее отстоял свою. Но когда он улыбается, я вижу, что губа у него разбита, и я решаю, что сегодня он может считать себя героем – если ему так хочется.
Если ему нужно.
– Пойдем я раны твои обработаю.
Дамир соглашается.
Покорно идет со мной в квартиру, садится на диван и позволяет мне следующие пятнадцать минут хлопотать над ним с ваткой и перекисью. Одна рана над бровью, еще одна возле носа, и самая крупная – возле подбородка. Я делаю это в молчании, но чувствую, что Дамир хочет что-то сказать. Возможно, про Сергея.
Я перехожу к его сбитым костяшкам, беру его за руку, и чувствую, как щеки заливает жаром. Он теплый, и несмотря на драку, ни о чем сейчас не переживает.
– Извини, что не сдержался.
– Оба хороши, – фыркаю я.
– И ты бы сдала меня в полицию? – в его голосе проявляются игривые тона.
– Если бы ты продолжил избивать Сергея, то сдала бы.
Я немного сильнее нужного сжимаю его пострадавший палец.
– Ауч.
– Терпи, мой защитник.
Я вздыхаю под его пристальным взглядом, опускаю глаза на его грудь.
– Мне надо посмотреть и… другие повреждения.
***
Итак, я говорю это.
Вслух.
Фактически прошу Дамира раздеться.
Боже, снова начинаю краснеть.
Наверное, меня можно понять и простить, правда? Почти восьмимесячное воздержание на фоне полной гормональной неразберихи и так неудобно повышенного либидо… Приводит к тому, что – да – я думаю о сексе. Прямо сейчас. Конечно, на моем лице Дамир это не прочитает и провоцировать я его не собираюсь. В голове всплывают слова моего гинеколога – о проблемой беременности. Первые месяцы я боролась с угрозой прерывания беременности, а вторая половина беременности, очевидно, пройдет под эгидой не дать малышке появиться на свет слишком рано. «Так что никаких интимных отношений, мамочка! Во избежание проблем» – сказала мне Лидия Михайловна.
Углубившись в противоречивые мысли, я выпадаю из реальности. Вернувшись, вижу, что Дамир позу не изменил, одежду не снял, смотрит на меня очень пристально.
– Что? – моргаю я.
– Я тут понял, что мне еще повезло.
– Например?
– Меня ты хотя бы не отхлестала букетом, когда я тебе его принес…
Смешок вырывается изо рта.
Дамир тоже усмехается.
Я ныряю в воспоминание, которое до сих пор колит уголками. Это было в больнице, сразу после того, как я едва не лишилась малышки. Я тогда понятия не имела, как сложится моя жизнь, я тогда не представляла, что пройдет несколько месяцев, и я буду искренне смеяться на диване с Дамиром, чувствуя легкость…
– Боже, надо будет извиниться перед Сергеем, – я прикрываю рот рукой, и все равно смеюсь. Представляю, как комично это выглядело со стороны. Цветы остались в прихожей и пока мне не хочется смотреть на то, во что я их превратила.
– Да не переживай.
– Конечно, ты так скажешь, тебе он не нравится…
– Ну, – протягивает Дамир. – Главное, что ты чувствуешь по этому поводу.
Он неожиданно опускает руку на мое плечо и – прямо как раньше – берет за прядку, легко дергая на себя. Кажется, что с этой прядкой сбивается с ритма и сердце.
Как в чертовых мелодрамах.
Никогда не считала их правдоподобными, а теперь веду себя как главная героиня.
– Ладно. Давай закончим с твоими ранами. И я все-таки приготовлю ужин.
Дамир не торопится.
– Да все нормально, – говорит он.
Я вздергиваю бровь в немом подозрении.
Точно же помню, как он морщился, переступая на правую ногу, а в коридоре держался за бок в районе печени, думая, что отвернулась к двери. Не нужны мне скрытые переломы или необработанные раны, которые могут даже инфицироваться.
– Дамир.
– Что?
– Покажи мне живот.
– Зачем тебе мой живот? – смеется он.
Но напряженно.
– А тебе есть что скрывать?
– Извращенка, – шутит он, когда я начинаю сама поднимать свитер. Под ним у Дамира черная кофта-лонгслив. В прошлом году именно я ее купила в магазине термобелья. Я хватаюсь ладонями за край кофты и поднимаю его выше. То, что здесь работы достаточно, понимаю сразу, утыкаясь в синеющую гематому на ребрах. Но нескольких взглядов мне хватает, чтобы понять – тут что-то явно не так.
Синяков слишком много и все они разные по свежести… Те, что Дамир заработал в драке с Сергеем, синие или красные, воспаленные. Но рядом с ними я замечаю другие – желтые, почти багровые, уже проходящие, но… Откуда они все у него?!