Он аккуратно открыл шампанское и разлил по бокалам.
Я оглянулась:
— Где дети?
— Я попросил своих родителей побыть с ними, отвёз к ним. Чтобы мы могли с тобой нормально поговорить.
— Надо же, не ожидала, что они согласятся. О чём нам разговаривать, Вить? У меня нет желания. Зачем всё это? вообще бесполезно, — я развела руками.
— Выслушай меня, пожалуйста, — он протянул мне бокал.
Я взяла и поставила его на стол:
— Не вижу причин для праздника.
Виктор проследил глазами за моей рукой, настаивать не стал.
— Оля, родная моя, любимая, прости меня. Я сильно ошибся, когда изменил тебе. Запутался. Это было, как наваждение. А теперь я всё осознал, больше на те же грабли не наступлю. Не хочу с тобой разводиться. Мы же хорошо жили. Давай вспомним прошлое, нашу любовь? Попробуем начать сначала. Мы нужны друг другу. А детям нужны оба родителя.
Он попытался взять меня за руку, я её отдёрнула и холодно ответила:
— Нет, не хочу. Смирись, наша с тобой история закончилась. Грязно. Пошло. И ничего не поделать с этим. У каждого из нас теперь будет своя жизнь. Мы встретились зря, всё, что было между нами — зря. Мне ни думать, ни вспоминать о тебе не хочется. Если бы мы вернулись в прошлое, я уплыла бы от тебя. Как я хочу вернуться в прошлое и уплыть! — выкрикнула я и закрыла глаза руками, чтобы Виктор не увидел выступившие слёзы.
— Почему? — голос Виктора напряжённо дрогнул, — ты так сильно ненавидишь меня?
— Нет, — я грустно покачала головой, — ненависти нет. Уже нет. Но и любви нет тоже. Не заводи этот разговор больше. Никогда. Всё.
Я сжала губы, смерила его тяжёлым взглядом и ушла в комнату, демонстративно хлопнув дверью.
На улице смеркалось. Но я не стала включать свет. Села на пол, обняла себя руками и безмолвно заплакала.
Я чувствовала опустошённость. Качалась вперёд-назад, пытаясь справиться с нахлынувшим горем. Слёзы текли и текли, и я не могла их остановить. Плакала оттого что разучилась верить людям, оттого что всё складывается как-то глупо, неправильно, не так. Я плакала по Диме, по потерянному теплу, по убитым собственными руками надеждам.
Через некоторое время я услышала, как хлопнула входная дверь. Виктор ушёл. Пусть. Так даже лучше. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Голова немного кружилась. Надо собраться. Надо жить дальше. Только как? Я не знала. Мне было больно, страшно и одиноко. Вот бы опять уснуть. Проспать всё плохое, очнуться в новой реальности. Я неловко поднялась, добрела до кровати, забралась под одеяло и, на удивление быстро и легко отключилась.
***
Виктор выскочил в подъезд, громко хлопнув дверью. Спустился по лестнице. Изнутри поднималось раздражение. Вот что ему делать с этой невозможной женщиной? Упёрлась, как овца, ничего не слышит и не понимает. Ну, увлёкся на время, погулял, чего такого? Это же всё несерьёзно. Мужчины не могут всю жизнь с одной, это природа, гормоны. Умная женщина всегда поймёт, увидит разницу между любовью и развлечением. Простит. И будет радоваться, что муж остался, выбрал её, не ушёл к другой. А Ольга уже перегибает. Ей давно пора успокоиться. А не вот это всё.
Он так старался, готовил романтический ужин, девчонки же любят романтику. А она плевать хотела на его заботу. Ни радости, ни благодарности, ни-че-го.
Виктор решил, что окончательно испортить себе вечер он не позволит. Он поедет туда, где ему точно будут рады. Виктор направился к своей новой Kia Ceed, сел за руль и набрал номер:
— Ты где? Чего делаешь? Можем встретиться. Давай не будем до завтра тянуть, сейчас подъеду.
Глава 34
Через полчаса Виктор въехал во двор по адресу, который ему сообщила Лада.
Она уже стояла у подъезда, напряжённо вглядываясь в темноту. Почти все окна потухли, только в одном на втором этаже мелькали тени людей, слышна была громкая музыка и нетрезвые голоса. Виктор приоткрыл пассажирскую дверь и молча указал головой на сиденье. Лада запрыгнула в салон, наполнив воздух запахом алкоголя и сигарет.
— Ты опять? — процедил Виктор.
Лада захлопала глазами, пытаясь сфокусировать взгляд. Получалось плохо. Виктор вёл машину, не поворачиваясь к ней. Нахмуренные брови и сжатые губы не предвещали ничего хорошего, и Лада нервно заёрзала:
— Витюсик, прости, я совсем немножко выпила, честно. Там вечеринка была, знакомая замуж собралась, я никак не могла отказаться. Я же никому не говорила, что беременна. Как я откажусь-то? — внезапно Лада сделала обиженное лицо, — И вообще ты же бросил меня, почему я должна отчитываться? И куда мы едем?
— В укромное место. Поговорить надо, чтоб никто не мешал.
Дальше они ехали молча. Виктор краем глаза наблюдал за Ладой. Она покусала губы, ущипнула себя за кисти рук, потом постучала по щекам, наверное, хотела привести себя в чувство. Волнуется. Ей не всё равно. Смотрит на него так… Как на короля. Приятно.
Через десять минут они остановились на пустыре. Лада зажала рот рукой, открыла дверь, высунула голову из машины. Её вырвало. Некоторое время она глубоко дышала, потом вернулась в салон, закрыла дверь, вытерла пальцами выступившие слёзы и с благодарностью приняла носовой платок и бутылку с водой, протянутые Виктором.
— Укачало, наверное, — пробормотала она, — это от беременности, Вить. Токсикоз.
Она отпила несколько глотков, расслабленно облокотилась на подголовник и закрыла глаза.
— Ты точно от меня беременна? — строго спросил Виктор.
Она вяло кивнула.
— Какой срок?
— Семь недель.
Виктор помолчал, потёр виски, решился:
— Ты хочешь этого ребёнка? — его голос дрогнул.
Лада прикрыла живот руками, с трудом разлепила глаза и взглянула на любовника:
— Да. Только не бей больше.
— Ты понимаешь, на что идёшь? Твоя жизнь станет другой.
— К чёрту всё. Моя жизнь… Что в ней хорошего? А он будет меня любить. И я его, — голос Лады прозвучал еле слышно, — мне он очень нужен.
Наступила тишина. Виктор подался к ней, развернул спиной к себе и жарко зашептал на ухо:
— Не смотри на меня. Сам на это предложение удивляюсь. Я готов помогать тебе во время беременности и с воспитанием ребёнка. Но на моих условиях. Согласна?
Лада затаила дыхание и кивнула.
Виктор продолжил:
— Во-первых, бросаешь пить, пока носишь моего малыша. Во-вторых, не будешь лезть в мою семью больше. И не надейся, что я женюсь на тебе. Просто помощь, и всё.
Лада непослушными губами уточнила:
— Ты передумал? Так ты тоже хочешь, чтобы наш малыш родился?
Виктор отпустил её и резко выдохнул:
— Я не хотел, но раз он уже есть, пусть. Мы справимся.
— Мы. — Лада глубоко задышала и вдруг горько разрыдалась, закрыв лицо руками.
Виктор сморщился, нехотя обнял девушку за плечи:
— Ну, хватит, не плачь, не надо, я первый раз вижу, что ты так плачешь…Тихо, тсс, всё, я с тобой, ты не одна.
Лада крепко обняла его, уткнулась лицом в грудь и замерла. Виктору стало её жаль, вот чума, никакой гордости: хоть бей её, хоть с бабами другими трахайся при ней. Наверное, вот это — правильная любовь женская. А Олька никогда не любила его, значит. Использовала.
Виктор растроганно погладил Ладу по волосам. Потом взял её лицо в свои ладони и стал целовать. Его губы были холодными и сухими. Он целовал её, как маленького ребёнка, в глаза, в мокрые от слёз щёки, лоб, нос, потом отстранился и ласково произнёс:
— Горюшко ты моё бестолковое. Прости, что руки распустил. Не удержался.
Рыдания стали реже, потом постепенно совсем затихли. Лада хрипло шепнула:
— Главное, что ты передумал. Я буду слушаться. Буду любить тебя и ждать. А ты больше не бросай меня, ладно?
Виктор не ответил.
Она положила голову ему на плечо. Они молча застыли, глядя перед собой. Каждый думал о своём.
Вдруг у Виктора пиликнуло сообщение. Он неохотно достал телефон.
— Как все надоели. Но посмотреть надо. Это от Димона, — ответил он на вопросительный взгляд Лады и открыл.