Поправляю шарф Антона, и подъехавшая маршрутка полупустая радует.
Мы быстро садимся в нее и занимаем места.
Антон просит телефон поиграть, так как дорога в полчаса – это утомительно для ребенка.
Я проверяю заряд и даю ему свой телефон, сама же с каждой минутой борясь с мыслями.
Понятия не имею, что будет дальше с нами. Мне настолько страшно, что я готова, проклиная все сдаться. Но смотря на моего ребенка, осознаю, что ради него я не буду ломаться. Ради него я даже не стану пытаться опускать руки.
Однако глаза слезятся от воспоминаний и ужаса, окуная с головой в далекое прошлое, поглощающее меня снова.
Глава 11
Прошлое
Потеряв ориентиры, я шла вперед и не заметила, как оказалась у дома.
В окнах не горел свет, только в одном виднелся чуть желтый. Тусклый такой. Бабушка оставила для меня ночник.
Улыбка о ней стала грустной, потом и вовсе исчезла.
Что же делать?
Это был единственный вопрос, который я задавала себе всю дорогу и не нашла даже подобия ответа.
Прийти к бабуле в таком виде – нет.
С ее здоровьем… Убьет ее то, что случилось. А иначе и никак. Пойду в полицию. Молчать не стану.
Злость стала выливаться слезами. И я опустилась на холодную скамейку во дворе нашего дома. Пока успокаивалась, замерзла.
Захотелось помыться скорее, но ведь нельзя.
Стоило старой деревянной двери скрипнуть, как голос бабушки донесся до меня.
Не спит.
– Варенька? Ты?
Вот и все.
Навалилась на дверной косяк и закусила кулак, чтобы не рыдать. Не хотелось разреветься вдобавок к рассказу, но разве это было возможно?
– Варя?
Она вышла, тяжело переставляя ноги и будто все сразу поняла, еле разглядев меня в темноте маленькой прихожей.
– Ба…
– Ах… Варя… Варя… что… Кто?
– Бабуль, только не волнуйся…
Подбежала, даже не разуваясь и повела ее в зал, чтобы в кресло посадить.
А там она и заплакала.
– Внуча… Кто же это? Как же так?
Только сейчас я опустила глаза и увидела грязные колготки, куртку, руки. Потому что, когда он открыл двери, я вывалилась из машины кучей и одевалась быстро, валяясь в грязи, ноги не держали. Слышала, как мычал что-то неразборчивое, и убегала все быстрей.
– Сволочи… Сволочи…
Она сокрушалась, а я просила прощения обнимая. Что не была аккуратней, что обещала беречь себя и в итоге…
Одежду сняла, положила в пакет, как бабушка сказала. Но помыться не смогла, хотя тошно было от себя самой.
В полицию пошла одна, дав ей успокоительное и лекарства для сердца. Себе в аптеке тоже купила таблетки специальные.
Выпила.
В отделении приняли почти сразу. Да только посмотрели так, что стало еще хуже.
– О, а вот и официанточка. Весь вечер вчера нос воротила, а тут сама заявилась. Ну, проходи.
Я и не помнила их. Народу много было. Воскресенье ведь. А бар один такой у нас.
Завел в кабинет с двумя столами стоящими перпендикулярно друг другу, буквой «Т».
– Я хочу заявление написать.
– Ща, погодь.
Он вышел из кабинета, и я услышала, как зовет кого-то.
– Володя, сюда давай и Саню зови.
Уже бежать захотелось от его веселого голоса.
Трое мужчин вошли и сели напротив. Хорошо стол загораживал от них.
– Значит, заявление. Имя скажи. Свое.
– Варвара Михайловна Леонова.
– Варвара. Варенька, – протянул старший из них, другие засмеялись, потакая его издевке.
– А заявление какого рода?
– Я… Вчера на меня напали после работы и…
– Матерь божья, износ, что ли?
Опешила от веселого лица, но ответила.
– Да.
– У вас в меню и такое подают? И кто ж такой проворный? Не ну ты прикинь, – гоготнул и толкнул в плечо сидящего рядом мужчину.
– Я не знаю. Слава зовут.
– О, так она еще и не знает.
– Я и вещи принесла. И чтобы экспертизу сделать, в душ не ходила.
– Ай, какая умница. Володя, ты у нас экспертизы делаешь?
– Еще какие, – крайний подмигнул, и я съежилась. – Все проверим и исследуем.
Я сглотнула. Они издевались надо мной. Откровенно и не пытаясь скрыть этого.
– Ну а я должен присутствовать обязательно, – заговорил третий, потирая ладони.
– Я как старший, вообще первым должен, так сказать, провести досмотр.
– А разве не врач? – уже схватилась за дурацкий пакет и сумочку в случае чего бежать.
– Не-а, мы. Там комнатка есть, – указал на другую дверь. – Раздевайся проходи, а мы сейчас Варвара-краса. Напишем и заявление сразу. Даже три штуки. И проверим все до глубины и сути произошедшего.
– Вы не имеете права…
– Имеем, – прищурился. – Таких шалав имеем и будем иметь. Будто вы там в своем кафе не раздвигаете ноги по первому зову.
– Это ложь…
– А вот сейчас и проверим, что у тебя в меню Варвара.
Он ударил по столу так сильно, что я вскочила и убежала под их мерзкий смех.
Бежала долго, потом от страха вырвало прямо на дороге, боясь преследований, не остановилась ни разу. Сердце с ума сходило, грудная клетка горела, в ушах пульс бил так сильно, что я не слышала ничего. Надеялась, что не найдут, городок очень маленький. Почти все друг друга знают. А если кто не знает, узнать несложно.
На работу не вышла. Закрывшись дома в ванной и долго сидела.
Не плакала, успокоилась. Просто сидела в воде. Пока бабушка не подошла к двери и в беспокойстве не постучала.
Так прошла неделя. В городе слухи пошли. Но я отвечала всем спрашивающим, что бред это все про изнасилование. Что придумали они.
А что оставалось?
Разве помогут они? Обсмеяли и даже с угрозой вели себя. Смешки все равно витали, то в магазине, то по улице, когда идешь, а спустя месяц пропали.
Работать пришлось продолжать. В магазине много не платили, чтобы увольняться, а у бабули пенсия уходила на одни лекарства и поездки в больницу. Мои на питание, коммуналку и прочее. Но я перешла за барной стойкой работать, а не официанткой. Начальство разрешило. Смены брала дневные в основном, потому что днем работали как обычное кафе. А вечером уходила пораньше, когда смена появлялась.
Когда не пришла менструация, я запаниковала. Подождала еще немного. Ничего.
Купила тест. И жизнь совсем больно ударила.
Беременность.
– Я же таблетку пила, бабушка. Как же так?
– Варенька, – она лишь плакала.
Вот, тошнота откуда взялась по утрам. Буквально пару дней, как началась.
Получила зарплату и поехала в соседний, чуть больше городок. Там аборт сделать будет лучше. Итак, отхватила сплетен за это время. Чувствую себя ужасно из-за человеческой злобы. А ведь я их всех и не знаю. Зато они говорят, будто понимают о чем.
Бабуля не возражала против аборта. Переживала только за здоровье.
– Двадцать три года, ну и чего аборт-то? – гинеколог смотрела не понимая. А сказать правду было стыдно.
Жертва я, и стыдно тоже мне. Как так получилось?
– Ну давай, осмотр проведем. Анализы сделаем.
Спустя неделю я приехала на процедуру. Треть зарплаты ушла на все это. Придется поясок подтянуть.
– Нельзя тебе аборт делать, девочка. Последний он у тебя будет.
– Последний? Это как? – я не понимала.
– Не забеременеешь ты больше. Эндометрий до того тонкий, что… – махнула рукой. – Да и здоровье твое женское, не нравится мне.
– Но… А как же? Мне надо…
– Ты пойми, Варвара, что и после этого ребенка, если соберешься-таки рожать, то можешь и не забеременеть больше. Не шутки. Я-то сделаю аборт, а последствия останутся на всю жизнь. У меня таких вот сколько бывало, – показала ребром ладони на шею. – А потом идут и плачутся. А я что?
Уехала в этот день ни с чем.
Ситуация не сулила ничего хорошего.
Дома встала перед зеркалом и долго смотрела на свой плоский живот. Похудела из-за тошноты утренней. Итак, была худая.
– Все? – бабуля, проснувшись сразу вышла и застала за разглядыванием.