Улица с двухэтажными домами закончилась, впереди маячили уютные коттеджи. В один такой коттедж они и направились.
Баба Галя встретила их с распростертыми объятьями. Сама-то она давно двигалась с трудом, но жила в большой семье своих детей и внуков. Семья славилась щедростью. Для гостей тут же был накрыт стол с закусками, пирожками и наливочкой, чем немало удивили гостя из Франции.
Лев с удивлением следил за домочадцами бабушки Гали, он слышал, что русские — нация хлебосольная, но столь горячий прием совершенно чужого для них человека, его удивил.
— Катерина? Заславская? Как же, помню такую, в бараке на Главной жила, — припомнила баба Галя.
Ясности ума этой далеко не молодой женщины можно было позавидовать. Второй барак от бани. Да…
Женщина задумалась, погрузившись в воспоминания…
Лев не шевелился в своем кресле, боясь спугнуть, вдруг бабушка забудется сейчас. Все ж возраст.
— Я-то не помню, когда она в совхозе появилась, их, кажись, перед войной привезли, — задумалась бабуля, — а я как раз в тридцать девятом тока родилась. А вот в школу пошла, мы с ними в одном бараке жили, сорок шестой год был, война закончилась.
Бабуля вновь задумалась, а потом окликнула внука: А, ну, Васятка, там мне фотографии из шкафа.
Внук засуетился и достал старый альбом с обломанными углами, на нем красовалась когда-то золотая надпись, тем почерневшая и непрезентабельная.
Бабушка листала альбом, рассказывая о судьбе каждого, кто был изображен на фотографиях. То были соседи, родственники, просто друзья по поселку.
— А вот она, Катерина, — ткнула в фото бабуля.
Лев почти выхватил из рук бабы Гали альбом. Со старого пожелтевшего фото на него смотрела она, Катарина. Худенькая женщина в пальто с широкими плечами, на голове теплая шаль, из-под которой выбился локон. Его тетка.
— На крольчатнике работала, хорошая девка была, только невезучая.
Печально продолжила рассказ баба Галя. А Лев весь ушёл во внимание, ведь это была история его семьи.
— Говорят, привезли ее сюда даже без вещей, носить было нечего. В ватнике и ватных штанах всю зиму проходила, а на ногах резиновые сапоги с портянками. А морозы тогда стояли, собак на улицу не выпускали. А им в шесть утра на работу. Тяжело работать. Застудилась она, мать говорила в первую зиму, чуть не померла. А потом ничего, привыкла. Замуж вот только никто не брал. Так почти до сорок восьмого одна и прожила. Комната у них была на трех девушек. Все замуж повыскакивали, а она нет. А в сорок восьмом к нам механизаторов прислали. Среди них парень был, поляк Вацлав. Красивый. Я уж в школу ходила, так даже мы пигалицы на него засматривались. Они с Катей и сошлись. Вот только бросил он ее. В пятидесятом уехал в город, говорят там на заводе хорошо платили, она вроде за ним поехала, но он не женился. Катя то вернулась беременной. Ей комнату выделили.
— У Катарины родился ребенок? — Лев напрягся.
— Да, девочку она родила. Агатой назвала, только она ее как-то на свой лад звала.
— Агнешей?
— Да. Жалели все ее. Одна с ребенком, родственников нет. А потом ее замуж позвал …Как же его фамилия?…Козёл..Казил…
— Может, имя помните?
— Матвей Иванович, а вот фамилию уже не упомню. Стара, память уже не та, — прибеднялась бабушка. — Так они в город уехали, там жить стали, расписались. Она пару раз еще сюда приезжала. И слышала я, что дочка ее в Москву потом учиться уехала, очень умная девочка.
— А фамилию она поменяла?
— А то не помню…
— А в каком году она зарегистрировала брак?
— Так в пятьдесят первом…
Теперь Лев точно знал, что он найдет следы своей тетки Катарины.
Глава 16
— Ах ты, скунс, — взвизгнула Диана при виде мужа. Она нагнулась и подобрала одну из реек, из которых делали короба для мебели, дабы не повредить дорогое покрытие из шпона натурального ореха. — Ты задолжал денег мафии и оклеветал меня.
Она угрожающе надвигалась на перепуганного Борю. Дизайнер забилась в угол и закатила глаза, готовясь упасть в обморок. Цыпа удивленно таращил глаза на странную девушку, два его бугая замерли, не зная, что делать, команды «фас» не поступало.
— Ты, сучоныш, решил, что тебе все можно, — Диана продолжала угрожающе надвигаться на Борю. Тот, зная скандальный характер своей супруги, осторожно сделал шаг назад, но оступился, запнувшись за коробки и грузно сел на них. — Убью, гада!
И Диана ударила деревянной рейкой Борю по плечу. Тот дернулся в сторону, но лишь усугубил свое и без того сложное положение, завалившись боком на коробки. Те прогнулись под весом его тела, образуя ямку, из которой Боре не так уж легко было выбраться.