Я смотрела на буклет, а Алишер молчал.
— Знаешь, — наконец произнес он, но глядя не на Дамира, а на меня. — Предавший однажды предаст и второй раз.
— Кто бы говорил! — резко произнес Дамир. — Твои сотрудники без зарплаты месяцами ходят!
Я посмотрела на Алишера, который усмехнулся мне. Он ведь сегодня заплатил мне зарплату по первому требованию.
— Если Дамир встречался с девушкой, то к ней не подходи. Если Дамир баллотируется, то туда не ходи. Если Дамир играет в песочнице — жди, пока он уйдет! — заметил Алишер.
Я еще сомневалась.
— По крайней мере, я не пытался убить ребенка! Не договаривался с врачами! — выплюнул Дамир, стоя между мной и Алишером.
— А! Ты хочешь сказать, что если бы это был мой ребенок, ты бы дал ему свою фамилию и умилялся тому, как он похож на папу! — заметил Алишер.
Дамир не ответил ничего. Он затолкал меня в машину, закрыв двери. Алишер стоял и смотрел на меня.
Дамир сел в машину и ударил по газам.
Наверное, я поступила правильно. Дамир — отец ребенка и… Я оглянулась, чтобы увидеть Алишера. Он стоял подсвеченный фонарем рядом с автомобилем.
— Ты куда смотришь? — резко произнес Дамир, поворачивая.
— А куда мы едем? — спросила я, чувствуя внезапно пустоту.
— Домой! — произнес Дамир. Я знала, что ему нужно время, чтобы успокоиться. Он всегда был вспыльчивым.
— Я хочу начать все сначала, — твердо произнес Дамир. — С самого начала. Забыть о том, что произошло. Я все понимаю, но виноватым себя не считаю. Я спасал твою жизнь.
Я тоже понимала, что мать была права. Никому твой ребенок не нужен, кроме тебя и, возможно, его отца. И Алишер — тому пример.
Одному нужна только я. Второму нужен только ребенок. А вместе мы не нужны никому.
— Алечка, ну что ты? — послышался голос Дамира, а я не заметила, как остановилась машина. Мы стояли на знакомой парковке возле элитных апартаментов.
Я почувствовала, как меня прижимают к себе и целуют в висок. В руках Дамира было привычно уютно и спокойно. Я так любила раньше, когда он так обнимает.
— Дамир, тебе нужен только ребенок, — произнесла я.
— Кто тебе сказал такую глупость? — ласково произнес Дамир, шепча в висок. А сердце потянулось к нему, чтобы поверить. Сердце — вообще очень глупый орган. Оно всегда хочет все вернуть как было, верит любым словам и всегда готово простить.
— Не делай так! — поежилась я в его руках.
— Тебе раньше это очень нравилось, — послышался голос, от которого у меня по спине пробежали мурашки. — Или ты меня обманывала… Прости меня… Я должен был сказать тебе правду сразу…
— Дамир, чтобы простить нужно время, — произнесла я, чувствуя себя философом. — Мне очень хочется тебе верить!
И это было правдой! Мне действительно хочется поверить… А то мир вокруг трещит по швам, я хватаюсь за все, а все рушится.
— Так в чем дело? — прошептал Дамир, беря меня за руку. — Если бы ты знала, что я чувствовал, когда во время переговоров прозвучало твое имя. И я никак не мог тебя предупредить. И защитить…
— Мы могли бы придумать условный сигнал, — заметила я, чувствуя, что сморозила глупость. Но мне было не стыдно. — Например, купи хлебушка!
Дамир рассмеялся, а потом со вздохом обнял меня.
— Потерпи немного. В доме уже идут отделочные работы. Там будет охрана, видеонаблюдение, трехметровый забор… Там будет безопасней… — вздохнул он, глядя мне прямо в душу.
— А Марина? — спросила я, высвобождая руку из его руки. — Она тоже будет жить с нами? Или пока я буду сидеть в крепости, ты будешь отдыхать с Мариной.
Дамир посмотрел на меня, а я чувствовала, что каждое слово дается ему с трудом.
— Она — не любовница. Но если ты настаиваешь, то никакой Марины, — твердо произнес Дамир. — Я перестану вести с ней дела. Ее больше не будет в нашей жизни.
— Ты готов поклясться? — спросила я. — А то у меня такое чувство, что она стоит в паспортном столе в очереди на смену имени!
— Даю слово, — твердо произнес Дамир. — Теперь мы можем идти домой?
Глава 74
Решение далось с трудом. Я смотрела на Дамира, глаза которого умоляли дать ему второй шанс. В этот момент сердце взвыло. Оно тайно ждало этого, надеялось, лелеяло. И теперь вот…
— Дамир, — выдохнула я, глядя на свою руку в его руке. Большой палец Дамира гладил мою ладонь. И это было невыносимо. — Второго шанса не будет…
Я видела улыбку на лице Дамира. Он уже понял, что я сдалась. А я чувствовала невольное облегчение. И оправдывала все тем, что заработанные деньги могут кончиться, а если со мной что случиться, то мой малыш будет хоть кому-то нужен.
Я вышла, словно и не было этого мучительного месяца. Знакомые зеркальные окна в пол, дорогие машины на парковке, ухоженные клумбы с газонами и кипарисиками, которые мне так нравились.
— О, давненько вас видно не было? Как отдохнула? — спросила консьержка, а я промолчала, глядя на то, как дернулся Дамир.
— Хорошо, — ответила я, изобразив улыбку.
— Че это ты не загорела! — заметила консьержка. — Обычно загоревшие приезжают! А тут бледная, как сметана. Ой? А ты че енто на костылях?
— На лыжах каталась, — соврала я, чтобы Дамиру было стыдно.
Пока консьержка что-то желала мне, сочувствовала, я поднималась в квартиру.
Коридор, в котором я плакала, встретил меня тем же запахом и уютом. Ничего не изменилось с момента моего ухода.
Я чувствовала, как все вокруг словно шепчет мне: «Ничего плохого не случилось! Ничего страшного не произошло! Не было этого мучительного месяца. Он просто тебе приснился!».
— Тебе кофе? — спросил Дамир, когда я зависла перед зеркалом. Мешки под глазами, тусклые волосы, бледные, искусанные в кровь губы. У меня с момента теста, кажется, не было ни одного спокойного дня.
— Малыш, тебе кофе? — повторил вопрос Дамир, скользнув рукой по моему животу. Он прошептал его на ухо, а внутри, как и раньше, словно по волшебству что-то дрогнуло. Щетина коснулась моей щеки, а я понимала, что вроде бы все в порядке. Все снова хорошо… Быть может, стоит просто расслабиться?
— Да, — кивнула я, — А можно в ванную?
— Ты почему спрашиваешь? — удивился Дамир. — Так, мне сегодня на встречу. Через час. Потом я вернусь и весь твой.
— Мне просто понадобится помощь… — заметила я, глядя на то, что ванна не приспособлена под мой костыль. — И пищевую пленку неси! А ты как думал?
— А где я тебе ее найду? — спросил Дамир. Он тут же набрал водителя, которым почти не пользовался. Разве что только подай-принеси, съезди — забери. — Пищевую пленку привези. Сколько? Эм… Много!
Дамир очень любил водить машину сам.
— И решетку… — заметила я. — Просто мне на одной ноге будет сложно стоять…
— Тебе когда гипс снимать? — спросил Дамир.
— На днях ренген, — вздохнула я.
— Эм, придется тебя подержать, — улыбнулся Дамир. Пленка подъехала спустя десять минут. Целая бобина. Мне казалось, что ею можно было обмотать весь дом.
Пока я сооружала вокруг гипса водный барьер, Дамир смотрел на бобину и смеялся.
От этого смеха я сама начала оттаивать. Легкость, которая вдруг появилась, словно обняла меня и успокоила.
— Так, держу! — произнес Дамир. — Сейчас магазины закрыты. И решетку придется подождать.
Дамир держал меня, пока я принимала душ. Когда на него попадали капли, он морщился и отворачивался. А потом сплевывал.
— Какой гадкий на вкус шампунь. А пахнет манго! Тьфу! — произнес Дамир, когда на него прилетело немного пены.
Пока я держалась за стену и не шевелилась, Дамир схватил полотенце и, завернув меня, вытащил из ванной.
— Ну все, я опоздал на встречу, — вздохнул Дамир, глядя на мокрую рубашку. Он даже рукава закатал.