— Ответь мне на вопрос. За что ты так со мной? — спросила я, делая над собой усилие. — Неужели ты не мог найти какую-нибудь…. Ну я не знаю…. Актрису, которая сыграет роль твоей невесты перед выборами!
Я хотела сказать другое слово, но сдержалась.
— А потом бы вы по — тихому развелись? — спросила я, а в голосе просквозила предательская горечь. — Отвечай, Дамир! Что это был за звонок? Почему ты мне не сказал утром, глаза в глаза, что между нами все кончено?
— Тебе нельзя волноваться, — произнес Дамир, а в его глазах сквозило сожаление. — Прошу тебя, не надо. Аля.
В первый раз с того момента, как мы расстались, его рука легла на мою щеку. Я замерла, чувствуя, как по мокрым дорожкам слез скользит его палец.
— Так ты пришел мириться, или… — спросила я, глядя ему в глаза.
— Нет. Между нами все кончено, — произнес Дамир и резко встал. Белый халат чуть не соскользнул вниз, а он удержал его рукой. На его умных часах высветилось имя: «Марина» и вызов.
— Выздоравливай. Если нужны деньги, скажи, я передам, — сухо произнес Дамир, отвернувшись и делая шаг в сторону двери.
— Через Марину? Да? — процедила я, беря букет и бросая его вслед. — Она уже приходила.
Дамир, который собирался уйти, остановился.
— Кто-нибудь еще приходил? — спросил он, глядя на меня в полоборота.
— Нет, — выплюнула я, сминая руками казенное одеяло. Мой плед лежал в тумбочке, и я забыла попросить его достать.
— Если нужны деньги… — снова холодным голосом произнес Дамир.
— Мне от тебя больше ничего не нужно! Катись ты к своей Марине, и будьте счастливы! — выдохнула я, проводя черту между тем, что было и тем, что стало.
— Прощай, — коротко бросил Дамир и вышел.
На этот раз я уже не плакала. Казалось, я просто кукла, которая сидит на кровати и смотрит куда-то в темноту.
Я долго пыталась заставить себя заснуть, но не могла. Еще бы! Мне приходилось лежать в одном и том же положении, а тут сильно не повертишься.
К утру я сама не заметила, как заснула.
Проснулась я, видя букет стоящий в трехлитровой банке на тумбочке возле моей кровати.
— Упал, видимо, — заметила нянечка. — Я свою банку принесла!
Бабка начала жаловаться, что в палате парень, на что нянечка развела руками: «А мужские все забиты! Родители попросили перевести его сюда! И вообще, вам не взрослого мужика положили, а тринадцатилетнего мальчика!».
Бабка побухтела и утихла.
— Выбросьте, пожалуйста! — попросила я нянечку. Я не знала, кто она. Медсестра или еще кто-то, но все называли ее нянечкой.
— Да разве можно такой дорогущий букет выбрасывать? Он же такой красивый! Мне вот ни разу такие не дарили! — удивилась она, идя к двери.
К обеду явились родители. Мать бросила взгляд на тумбочку и увидела цветы.
— Дамир приезжал? Помирились? — спросила она, заулыбавшись.
Глава 12
— Нет, — ответила я. — Это подруга. С института.
Мама поджала губы и замолчала.
— Скоро выписываем! Ищите костыли, — заметила врач, которой бабка высказывала все, косясь на блогера.
— Негоже, чтобы мужик в женской палате лежал! — кряхтела бабка, по мать молча прибиралась на моей тумбочке, выставляя сырки и творожки.
— Ну, нагрузку на ногу пока давать не стоит, — произнес врач. — Вы на досках объявлений посмотрите, может, кто продает за ненадобностью. Вам они все равно временно! Хотя, погодите! Люда!
— Что? — послышался голос из коридора.
— Помнишь, Северскую из восьмой? Она вроде бы костыли отдавала! — крикнула врач.
К вечеру мне привезли костыли и поставили возле кровати. Ногу сняли и положили под одеяло. Носочек, который был небрежно надет на пальцы ноги, чтобы они не мерзли, наконец-то был снят.
— Потихоньку, помаленьку. А там уже и гипсу снимем! — утешала нянечка, пока я неловко пробовала сесть на кровати. Костыль падал, а я пыталась до него дотянуться.
— Сама, моя хорошая, сама! — вздыхала няня. — Теперича все сама!
Я видела, что ей хочется помочь, но знала, что должна научиться обслуживать себя сама.
Встав на здоровой ноге, я повисла на костылях, чувствуя, как они врезаются в подмышки.
— Эть — два! Эть- два! Молодец! — ободрила нянька. — Телефон положи, а не то уронишь! Ну все! Одной уткой меньше!
Прошло три дня, пока я не приноровилась на них скакать. Впервые за долгое время я вышла в коридор, пахнущий антисептиком и хлоркой. Чувство было такое, словно я открыла для себя новый мир, полный врачей, медсестер, посетителей в накинутых белых халатах.
С лестницей пока была проблема, но я училась. Ничего, мне еще месяц в гипсе, а потом снова смогу надеть сапоги.
Ссадины зажили, и если бы не нога, то, считай, дешево отделалась!
Дамир больше не приезжал. Но несколько раз я просыпалась от того, что мне чудится запах его духов и скрип двери. Один раз я проснулась посреди ночи, видя, кого-то стоящего в дверях. Но тренировки так изматывали меня, что я снова засыпала.
— Я начинаю новую жизнь! — решила я. — В ней больше не будет Дамира, Марины, лжи, обмана…
И эта мысль меня успокаивала. Я была полна решимости начать все с чистого листа.
Первым делом, я села, взяла себя в руки и принялась удалять старые фотографии. Меня хватило на три штуки, а потом на глазах выступили слезы, когда я увидела свое счастливое лицо в объятиях Дамира.
— Продолжу завтра! — скомандовала я себе, откладывая телефон. А у самой глаза на мокром месте.
Я соврала себе. Ничего я завтра не продолжила. Теперь каждый раз у меня находилась куча дел, а потом я просто — напросто забывала это сделать. Вспоминала с утра, но и с утра появлялись неотложные дела.
— Видимо, я еще к этому просто не готова, — убеждала я себя перед сном. — Но ничего! Скоро я смогу все это удалить и забыть, как страшный сон.
На выписку приехали родители, особых торжеств не было. Врач что-то черканул, дала какие-то рекомендации, а я впервые за долгое время накинула на себя теплую куртку — дутик, который привезла мама. Это была старая, еще студенческая куртка, которую я носила пять лет назад. Я была уверена, что мать ее выбросила.
— Буду я еще вещами разбрасываться! — возмутилась мать, помогая мне засунуть руку в рукав. — Я еще твои сапоги привезла! Старые! Которые без каблуков!
И она достала из шуршащего пакета мои древние сапоги — дутики.
Распрощавшись с персоналом и пациентами, я впервые поковыляла вниз, осторожно следя за каждым шагом.
Ветер встревожил мои волосы, заставил вздохнуть свежий воздух, не пахнущий больницей, а я чуть не прослезилась, осторожно спускаясь по ступенькам.
Такси стояло возле больницы, пока я искала глазами место, куда можно поставить костыль.
Глава 13
— Не наше! — махнула рукой мать. Она несла три огромных пакета, в которых были пледы, подушечки и плошки. — Где наше?
Она пыталась набрать такси, но ей терпеливо советовали подождать!
— Але, Алехан, — вспомнила я про номер. Стоять на одной ноге было тяжело, поэтому я налегала на костыли и слегка покачивалась. — Можешь забрать?
— Канэшна! — послышался голос, а я посмотрела, как мать в очередной раз долбит номера таксистов.
— Мам, не надо, я вызвала, — успокоила я, пока мать прятала телефон и проверяла пакеты.
На улице было как-то по — весеннему волнительно. Высокое голубое небо, без единой тучки, запах весны и оживление на улицах. Город, словно проснулся от зимней спячки и бросился по своим делам.
Старенькая нексия подъехала к больнице, а Алехан с удивлением смотрел на мои костыли. Он отобрал у матери пакеты и положив в багажник.
Весенний ветер выветривал запах лекарств и хлорки, прилипший ко мне за время пребывания в больнице.
— Может, пакет на ногу наденем! А то испачкаешь! — суетилась мама, пока Алехан помогал мне сесть на переднее сидение. Мама и костыли сели на заднее.