— Бэдный дэвушка — красавэца! — причитал Алехан, каждую секунду спрашивая, удобно ли мне, или еще отодвинуть сидение.
Я ехала, пожирая глазами городские пейзажи, по которым ужасно соскучилась. Никогда не думала, что буду скучать по вывескам, пробкам, светофорам и пешеходам. Все казалось таким ярким и новым после унылой серости больничных стен.
Мама ехала молча, как нахохлившийся воробей. В своем пальто она казалась обиженной на весь мир.
— Мнэ брат еще апэльсынов привез? Будэтэ? — спросил Алехан, поглядывая на кислую маму. — Красывый дэвушка на заднэм сыдении будэт апэльсын?
— Нет, — буркнула мама, а мне стало стыдно за нее.
— Нет, спасибо, — улыбнулась я. — Я из больницы. И уже переела их!
— Тогда баранину будэшь? Брат зарэзал ягненка! Там в пакэте! — махнул рукой Алехан, пока я смотрела на восточное гостеприимство.
— Нет, спасибо, — умилилась я, вспоминая круги вокруг центральной площади.
— А зря! — заметил Алехан, пропуская вперед резвого «обгонялу».
Он подъехал к подъезду, достал сумки и стал помогать мне подняться по ступенькам, пока я смеялась и уверяла, что умею делать это сама! Правда, медленно!
Он быстро отнес сумки к двери, а потом удостоверился, что я поднялась.
— Чудесный человек, — улыбнулась я вслед. — Очень светлый, правда, мам?
Мать поджала губы и что-то проворчала по поводу, что забыли пластиковую бутылочку.
Запах родной квартиры заставил меня снова почувствовать себя ребенком. Пока отец помогал мне раздеться, а мать проверяла пакеты и бросала в стирку покрывала, я протирала костыли влажной салфеткой и пыталась здоровой ногой попасть в тапок.
Казалось, мне стало чуточку полегче, когда я снова шагнула в свою комнату.
— Как только поправлюсь, я начну жизнь с чистого листа, — пообещала я себе.
Может, это предвкушение весны, которое витало в воздухе. А может то, что я перестала лазить в телефон и тысячный раз смотреть старые фото.
Я лежала на кровати, думая о том, что в жизни у каждого бывают тяжелые моменты, но, пережив их, становишься сильнее. Отец смотрел телевизор, а мать с кем-то разговаривала по телефону на кухне.
— … да выписали, а толку? — услышала я ее голос. — Там столько всего надо!
На кухне что-то шипело и потрескивало, а по дому разносился запах котлет.
— И эта решетка… или как ее там… Для ванной, чтобы мыться… А одни лекарства! — жаловалась мама лучшей подруге Ирине. — Дома будет сидеть! А ты что думала? Еще неизвестно, сколько! Какая работа, Ирочка! Какой из нее работник? Она уже год, как уволилась. Этот ее настоял. А теперь что? Правильно… Ой, и не говори, Ирочка… Все на родительской шее! Но ничего, даст бог, справимся! … Вот-вот… А твоя-то как? Замуж собирается?… Ну и правильно! … А! Отдыхать ездили? … Ой, молодцы! Щас, Ирусь, погоди! Я котлеты переверну!
Послышался шорох, а мама громко объявила:
— Я тут, Ирусь! Да ты че? Она вон, с чем пришла, с тем и ушла! С одной сумкой! Ага… — слышался голос мамы. — Какие шубы? Упаси бог! Да я про то же! Вот я тебе говорю! С чем ушла, с тем и… Ой, и не говори! Откупные? Да выставили ее, как собаку! Какие откупные, Ир, о чем ты? А твои там что?
Я почувствовала, как внутри что-то резануло.
«На родительской шее?!», — дернулась я, проглатывая ком.
Хорошо! Завтра же устраиваюсь на работу!
Я открыла ноутбук и стала поправлять старое резюме, которое сняла с почты.
— Так, — потерла я руки, чувствуя, что вроде бы мама и права. Я — взрослая женщина! И должна работать, а не сидеть на шее у пенсионеров, которые считают каждую копейку. А с другой стороны, мне почему-то было больно это слышать.
Глава 14
— Опыт работы два года, — набирала я. А под конец решила дописать, что пока что у меня сломана нога. Нет, ну мало ли!
Резюме было разослано, а я проехалась на стуле по комнате.
— Котлеты будешь? — спросила мама, открывая двери в мою комнату.
— Нет, спасибо, — отмахнулась я, видя, что мне пришел ответ. О! Мне назначили первое собеседование! Неплохо!
Или эта призрак весны на улице, или просто желание начать новую жизнь, но настроение было отличным.
— Сейчас мы вам перезвоним, — прочитала я, понимая, что не зря решила именно сегодня начать поиск работы.
Телефон прозвонил, а я катнулась к нему.
— Здравствуйте, — приятным голосом со всей вежливостью поздоровалась я. — Да, я отправила резюме. Отлично. Могу ли я подъехать сейчас…
Эм… Сейчас? Я посмотрела на время, слегка задумавшись. Так, а который сейчас час? Где часы? Мама их что? Перевесила? Так, надо к компьютеру! О! Два часа дня…
— Вы нам не подходите, — произнес женский голос, пока я пыталась мысленно представить, в какой части города находится адрес. Что-то смутно знакомое.
— Почему? — спросила я, весьма удивленно.
— Нам нужен человек, который дает ответ сразу. Вы претендуете на должность секретаря, а эти ваши паузы… Извините, вы нам не подходите…
И трубку положили. Странная фирма. Хорошо, что так!
Было еще несколько звонков, а я записывала адреса и время в свой старый блокнот, прижимая трубку плечом к уху.
Погода за окном портилась, столбик термометра опускался, а небо мрачнело. Снова посыпался снег, а я устало переползла на кровать. Главное не проспать! Я завела будильник на восемь утра, глядя на расписание собеседований.
В кровати казалось так холодно и так неуютно. Накрывшись своим одеялом, я лежала и смотрела в темноту. Стоило мне закрыть глаза, я представляла, как меня гладит по изгибу тела огромная рука, а жаркое дыхание опаляло ухо: «Ты спишь, малыш?».
Я просыпалась несколько раз за ночь, вертелась, перекладывая ногу, и пыталась отогнать призрак прошлого.
Словно в жару я металась, пытаясь избавиться от мучительных воспоминаний о том, что я считала счастьем.
Утром я проснулась мятая и измученная. Два собеседования я, к своему стыду, проспала! Оставалось еще два!
Кое-как доковыляв до ванной, я искупалась замотав ногу в пищевую пленку. Стоять приходилось на одной ноге, осторожно одной рукой открывая и опрокидывая на голову шампунь. Чтобы вылезти из ванной, мне пришлось сесть на деревянную решетку, которую мама использует для тазиков и стирки.
Никогда не думала, что искупаться будет целым подвигом! Осторожно разматывая пищевую пленку, я проверила, не замочила ли я гипс. А потом поковыляла в комнату, где уже стояла мама с чаем и бутербродом.
Допив чай, я стала выбирать одежду. Узкие джинсы пришлось отмести. Спортивные штаны? Ха! Секретарь в спортивных штанах и шлепанцах, надеты на носок. Ест семечки и отжимает телефоны у клиентов, обещая перезвонить по их вопросу.
Пришлось лезть в юбку. Колготки на гипсе выглядели весьма экстравагантно. Но это лучше, чем спортивные.
Накрасившись и расчесавшись, я стала собирать сумочку.
— Ты куда? — спросила мама, высовываясь из кухни.
— На собеседование! — ответила я, повиснув на костылях руками и пытаясь снять куртку. — Устраиваюсь на работу!
— Ты че? С ума сошла? — спросила мать, с недоумением глядя на короткую юбку и гипс. Сапог застегнулся, а я кое как надела куртку, сидя на пыльном пуфике. — Сиди дома!
— На шее у родителей? — спросила я, видя, как мама поджимает губы и гордо уходит на кухню. Отца не было дома. Сейчас он был на смене.
Куда деть сумку, я не знала, поэтому пришлось повесить ее себе на шею. Выглядело это так, словно пойду по электричке просить милостыню.
— Алехан, ты занят? — спросила я, занимаясь поиском ключей по карманам. — О! Отлично! Подъезжай! Пока я спущусь, ты уже замерзнуть успеешь!
Ключ закрыл дверь, а я засунула его в сумку, осторожно спускаясь по ступенькам.
— И куда поедит такая дэвушка — красавица? — спросил Алехан, помогая мне спуститься по ступенькам подъезда.