Точно, есть же ещё и Вася! Как я могла о ней забыть?
— Минуточку! Мне надо… накрасить губы.
Я направляюсь в прихожую, достаю из сумки диктофон и кладу в карман. Всё, что Влад скажет о Васе, должно быть записано. Мимоходом крашу губы гигиенической помадой.
— Продолжай. Что ты хотел сказать? — я усаживаюсь напротив Влада и включаю запись.
— О чём вы болтали в курилке?
— О твоей личной жизни, ты угадал.
— Можно конкретнее?
— Она сказала, что вы любите друг друга, и что все в офисе знают о вашем романе. Просила не подкатывать к тебе. Ещё сказала, что ты женился по расчёту и скоро разведёшься. Вроде всё.
— Вот ду-у-ура, — Влад улыбается, как будто услышал отменную шутку.
Мне непонятно, с чего он так веселится. Не вижу ничего смешного в том, что подчинённая трубит на весь офис о половой жизни начальника.
— Мы один раз переспали, — говорит Влад. — Сто лет назад. Я был пьяный в дым, мало что помню. Не подумай, я не снимаю с себя ответственности, она хороший человек и классный дизайнер. Когда отец взял меня на стажировку, она уже работала в «Питерстрое». Очень помогла мне на первых порах. В целом она нормальная, только иногда её клинит. Не обращай внимания.
— Она треплется в офисе о твоих семейных проблемах.
— Ерунда, нет у меня никаких проблем. Все сотрудники знают правду.
Я поправляю в кармане диктофон.
— Какую правду? То, что ты не встречаешься с Василисой?
— Ну да. Периодически она несёт бред, но все давно привыкли. На работе это не сказывается.
— То есть ты не изменяешь жене? — уточняю я, как безмозглый попугай.
Я вынуждена задать этот вопрос, потому что веду расследование и записываю разговор. Мне нужно тыкнуть Насте в нос эту запись и закрыть дело.
Влад смотрит на меня с подозрением. Видимо, мои настойчивые расспросы, начавшиеся ещё в машине, его удивляют. Потом в глазах странного цвета мелькает понимание:
— Это для тебя триггер, да? — спрашивает он с сочувствием. — После измены мужа тебя перемкнуло на изменах?
Прикольно, я анализирую его, а он анализирует меня. Ладно, всё это неважно, скоро мы расстанемся навсегда. Яна Иванова исчезнет из его жизни так же стремительно, как и появилась.
— Да, меня триггерят изменяющие мужики, — признаюсь я и даже ни капли не вру.
— Я не изменяю жене.
Он говорит это таким убедительным тоном, что я сразу ему верю.
Но Влад продолжает:
— Я не из тех мужчин, которые изменяют жёнам при любом удобном случае. Мне это не нужно. Я женился осознанно и не собираюсь рушить семью по собственной глупости.
Я молчу. Видно, что он говорит правду. Нельзя врать с таким искренним и простодушным лицом. А вот Вася врёт. Вернее, выдаёт желаемое за действительное. А Настя не врёт — просто заблуждается. Ревность глаза застит. Наверное, боится, что муж снова напьётся и переспит с прыткой сотрудницей. Один раз получилось — может получиться ещё раз, тем более у Влада и Васи хорошие отношения: она его любит, а он её ценит.
— Извини, что пошутил про измены, — говорит Влад. — Тогда, в машине. Я не знал, что для тебя это больная тема. Иногда я веду себя как придурок, но, поверь, на самом деле я не такой. Я не хотел тебя обидеть. Надеюсь, что твой жених… Валера, да? Надеюсь, он никогда тебя не расстроит.
— Спасибо.
— А за то, что назвал тебя красивой, извиняться не буду, — он улыбается. — Ты правда очень красивая.
Мне приятен его комплимент. Хотя нет, «приятен» — не то слово. В животе порхают бабочки, а по коже бегут мурашки. «Ты тоже красивый, просто сногсшибательный, никого красивее в жизни не видела», — хочется ответить мне, но я молчу. Неловко киваю и улыбаюсь.
А потом вдруг спрашиваю:
— Откуда ты знаешь слово «триггер»?
— А что, это какое-то редкое слово?
— Да нет, просто мне показалось, что ты интересуешься психологией.
— Не особенно, — он пожимает плечами. И, словно нехотя, добавляет: — Я ходил несколько лет к психологу. Вернее, к психологам, потому что их было больше одного. Четверо, кажется.
Вот это новость!
— Да? А что случилось? Можешь не отвечать, если это личное.
— Скажем так, неудачная первая любовь, — отвечает он.
Кривит губы и опять становится похож на подростка. Меня поражает его мимика. Настолько выразительная, что по лицу можно прочитать все эмоции. В моём мозгу происходит анализ полученной информации.
— То, что произошло на пляже, как-то связано с первой любовью?
Он сцепляет зубы и краснеет. Господи, зачем я спросила? Это вообще не моё дело! Какая мне разница, что у него происходило в юности? Мне не платят за раскапывание его старых проблем.
— Ты обещала забыть об этом, — мрачно напоминает он.
— Прости.
— Тебе пора, Яна. Приезжай завтра в офис к шести вечера, надо скататься в область к клиенту. Часа три-четыре займёт поездка. Сможешь?
— Да, смогу, — отвечаю я, пока ещё плохо соображая, чем буду заниматься завтра.
Скорее всего, Никитос закроет дело.
— Вот и договорились.
Я ухожу из квартиры с острым ощущением, что прошла мимо человека, нуждающегося в помощи. На сердце тяжело. То, что он сам меня выпроводил, ничего не меняет. Ему нужна помощь. И, видимо, моя, раз я неосторожно разбередила его раны. Но я ничем не могу помочь, я врачеванием душ не занимаюсь. У меня своих проблем выше крыши.
Кто бы мне самой помог.
После обеда — зажевала плюшку в машине, запив водой, — заваливаюсь в офис «Скорпиона». Никитос болтает с кем-то по телефону, но подходит ко мне, чтобы чмокнуть в щёку. Утром мы виделись, но он не упускает случая прикоснуться ко мне.
— Ну как дела? — спрашивает он, когда кладёт трубку. — Удалось что-то выяснить у Влада?
— Ага. Он не изменяет Насте.
— Да ладно!
— Он сам сказал.
— И ты ему поверила?
— Поверила. Да ты и сам поверишь, когда услышишь. Сейчас скачаю наши разговоры на комп и сделаю расшифровку.
— Ну давай.
Я погружаюсь в работу. Пишу подробный отчёт о сегодняшнем дне. У меня есть две записи на диктофоне, которые я прикладываю к своей писанине. Первая — слова Василисы о том, что между ней и Владом любовь, а на Насте он женился по просьбе отца и вот-вот разведётся. Вторая — рассказ Влада, что он по пьяни переспал с Васей. Когда-то давно. Кусочек, где мы обсуждаем триггеры и моего жениха Валеру, я вырезаю. Не хочу включать это в отчёт. Оставляю лишь самое главное: «Я женился осознанно и не собираюсь рушить семью по собственной глупости».
В отчёте тоже пропускаю некоторые моменты, которые не относятся к делу: нашу болтовню в машине про людей-ромашек, которые манипулируют своей беззащитностью, его комплименты моей внешности и то, как он поцеловал мне ногу. Про обморок упоминаю вскользь, не вдаваясь в подробности. Про первую несчастную любовь вообще ничего не пишу, хотя факт посещения квартиры не скрываю. По-любому Настя узнает, что Влад приглашал меня на чашку чая.
Впервые за несколько месяцев работы у Никитоса я так тщательно фильтрую отчёт — что писать, а что нет. Мне это не нравится. Возникает стойкое ощущение, что Влад вынуждает меня лгать. Я как будто защищаю его своей ложью, а это неправильно. Я обязана быть честной со своим работодателем и нашей клиенткой, ведь именно они платят мне деньги, а не Влад Дроздов.
— Ну что, ты закончила?
— Закончила, держи, — я вручаю Никитосу распечатку разговоров и отчёт.
Он погружается в чтение, на это у него уходит десять минут. А писала я больше двух часов. Потом Никитос надевает наушники и внимательно слушает записи. После этого чешет небритую щёку и спрашивает:
— Слушай, Янка, ну вот почему ты такая резкая? Я думал, ты неделю-другую поработаешь за двойной тариф, мы развернём бурную деятельность с накладными расходами, проведём более глубокое… м-м-м внедрение.
— Это нечестно — доить бедную Настю.
— Да не собирался я её доить! Но закончить расследование за один день — это даже неприлично! Как-то непрофессионально, что ли.