Игра в гляделки заканчивается моей полной победой. Он отводит взгляд и тихо спрашивает:
— Что ты делаешь со мной?
— Пока ещё ничего, — отвечаю я и трогаюсь с места. — Но я сделаю с тобой всё, что мне захочется. И ты не сможешь мне отказать.
— Зачем? Господи, зачем тебе всё это? — он обращается уже не ко мне, а к Богу, наверное. — Ты ничего не понимаешь.
Прикусывает нижнюю губу. Бордовые пятна расплываются по всему лицу. Меня пробивает бешеным, неконтролируемым желанием, я едва сдерживаю стон, рвущийся сквозь зубы. Я так сильно хочу этого мужчину!
— Затем, что я так хочу.
Он наклоняет голову. Буквально свешивает её между коленей, и я веду предельно аккуратно, чтобы он не ударился макушкой о торпеду. Руки дрожат, но я крепко держу рулевое колесо. Я не хочу причинить ему боль. Или хочу? В любом случае — причиню. Я должна.
Чувствую себя, как во сне-кошмаре, где ты ничего не контролируешь, а безвольно тонешь в бредовых событиях.
Когда на заднее сиденье втискиваются Вася, Наташа и Мадина, Влад приходит в себя. Выглядит он неважно, и Вася это замечает:
— Влад, что с тобой? Почему ты красный? — она тянет руку, чтобы прикоснуться к его щеке, но Влад уклоняется.
— Всё нормально.
— Ну я же вижу, что ненормально! Тебе жарко, да? Воды хочешь? Яна, включи кондиционер, только не сильно холодно, а то Влада продует…
Он оборачивается к ней и отчётливо произносит:
— Василиса, заткнись, пожалуйста, — и раздражённо жмёт на кнопку климат-контроля.
Девушки замолкают на полуслове, а я наконец-то понимаю, почему Влад переспал с Васей сто лет назад. По неопытности он спутал гиперопеку и садизм. Под видом заботы Вася обесценивала его желания и решения, превращала взрослого человека в беспомощного ребёнка. Это такое же унижение, как получить массажной щёткой по лицу. Он искал острых ощущений, которые познал с Кирой, но напрасно. Вася не садистка, а помешанная на контроле клуша, а это совсем другой расклад. Влада это не торкает. И, видимо, в качестве наказания для самого себя он оставил Васю работать в «Питерстрое» — не потому, что она незаменимый работник, а потому, что он мазохист. Пусть она и не удовлетворила его извращённые желания, но всё же цепляла какую-то струнку в его больной душе.
А я его желания удовлетворю.
О, ещё как!
Я знаю все его тайны.
Включаю радио, нахожу самый весёлый канал и прибавляю скорость. Влад демонстративно пристёгивается. Несмотря на то, что я наорала на него, негативной энергии между нами не чувствуется. Скорее, энергия ожидания. Мы оба ждём, куда заведёт нас наша игра.
Турбаза расположена в сосновом лесу, вплотную подступающему к дюнам. За дюнами — море. Мелкое, но чистое и успевшее прогреться на солнце.
Коттедж именно такой, какой мне показывал Никита: двухэтажный, довольно просторный и удобный для больших компаний. На первом этаже — гостиная с камином и кухней, «хозяйская» спальня, сауна и необъятная веранда с плетёной мебелью и пальмами в кадках. На втором — гостевые спальни и второй санузел. Нас всего шесть человек. Места хватит всем.
Мне, конечно же, приходится поселиться с Васей. Она в отвратительном настроении. Во-первых, утром её шуганул Влад, а, во-вторых, она подозревает, что я с ним «мучу».
— Пойдём покурим, — предлагает она, когда я забрасываю свою сумку под кровать, а мини-камеру прячу в карман шортов.
Надо незаметно её установить.
— Я не курю.
— Но ты курила.
— Бросила. Я же тебе уже говорила.
— Ну пойдём со мной постоишь, мне одной скучно, — просит она пассивно-агрессивным тоном.
Выглядит она хуже, чем обычно. Волосы как будто грязные, губы сухие, глаза обведены красной каймой. Не накрашена.
— Мне некогда. Влад попросил закинуть воду к нему в комнату, — вру я.
Нужна же какая-то причина, чтобы заскочить в его спальню? Сделаю вид, что несу начальнику бутылки с водой.
— Ты в него влюбилась? — спрашивает Вася.
Меня ранит её искренность, потому что…
Потому что да, я в него влюбилась. Так же, как и она когда-то.
Голова плывёт от любви.
— Нет, я скоро выйду замуж за Ник… за Валеру.
— А покажи его фотку, — просит она.
— А у меня нет его фотки, — отвечаю я.
— Врёшь ты всё.
— Ты тоже врёшь, — парирую я. — Ты говорила, у вас с Владом любовь и серьёзные отношения, а на самом деле вы случайно переспали пять лет назад, и ты никак не можешь угомониться.
Её глаза становятся круглыми, как пятирублёвые монеты.
— Кто тебе сказал?
Завтра я покину этот дом и больше никогда не увижу дизайнера Василису Чернецову. Этот факт развязывает мне руки.
— Блин, Василиса, отстань уже от мужика, а? Он нормально к тебе относится, но сколько можно терроризировать его своей заботой и навязчивой любовью? Не будь такой душной. Он тебя не любит.
— Тебе-то откуда знать? — взвизгивает она.
— Так все знают. Ты же… — Ай, меня несёт, ну и чёрт с ним: — Ты же превратилась в посмешище для всего «Питерстроя». Посмотри на себя! Десять лет бегаешь за мальчишкой, которому в матери годишься.
— Ну ты и сучка! — выпаливает она. — Я так и знала, что ты не водитель, а шалава с большой дороги! Ни рекомендаций, ни дипломов, ни трудовой книжки. Тебя даже в соцсетях нет! Я везде искала — нет нигде Яны Ивановой!
— А это не настоящая моя фамилия, — отвечаю я и начинаю смеяться, потому что говорю чистую правду, но звучит она как издевательская насмешка. — На самом деле моя фамилия — Бонд. Яна Бонд, — говорю я с фирменной интонацией Джеймса.
— Дура ты! — отвечает Вася и подхватывает свою неразобранную сумку. — Я буду ночевать в комнате девочек!
— А почему не в комнате Влада?
Вася кидает на меня убийственный взгляд и гордо удаляется. Я валюсь на кровать и натягиваю на пылающее лицо подушку. Мне стыдно за себя. За то, что я уже сделала, и за то, что планирую сделать. Но выбора у меня нет. Мою лодочку без руля и ветрил несёт на гранитные скалы. Ох и разобью я своё несчастное сердце! То, что чудом осталось целым после коварного Коли Кропоткина, раскрошит в пыль обаятельный Славик Дроздов. Мне нравится, как его детское имя перекатывается на моём языке, — Славик, Славик, Славик. Чисто, мягко, нежно.
— Ян, мы идём на берег жарить шашлыки, — заглядывает в комнату Мадина. — Ты с нами? Подождать тебя?
— Не надо, идите, я догоню.
Я выглядываю в окно: вся компания в сопровождении официанта движется в сторону моря. Там на дощатом настиле уже дымит мангал. На столе под зонтом-навесом выстроились бутылки вина и пива. Стопки тарелок и ряды бокалов приготовлены для обеда.
Очень хочется выпить. Лучше бы пустырника, но я предпочитаю вино.
Спускаюсь на первый этаж и захожу в спальню Влада. Она точно такая, как я запомнила на схеме. Быстро оглядываюсь и понимаю, что Никитос был прав: лучшая точка для наблюдения — со стороны телевизора. Клеить камеру на экран не рискую, она будет выделяться, если кто-нибудь включит телевизор. Перетаскиваю с подоконника фикус в чёрном горшке. Приклеиваю камеру на горшок и поворачиваю так, чтобы кровать и большая часть комнаты находились в зоне видимости. Отлично! Ничего не ускользнёт от глаз Насти. Она получит неопровержимые доказательства, что муж ей изменяет.
На улице надрываются скворцы. Я бегу сквозь лесок босиком, песчаная пыль обжигает ступни. Похоже, уже не двадцать пять, а целых двадцать шесть градусов! Кое-кто наверняка изнывает от жары.
Народ сидит под зонтом. Все пьют пиво. Один Влад стоит у воды и смотрит в бинокль на противоположный берег залива.
Я подхожу к нему:
— Куда ты смотришь?
— Вон туда. На том участке я построю «Дроздов-центр», — он указывает пальцем вдаль. — Отсюда будет отличный вид, особенно вечером при включённой подсветке.