— Ты всё разрушил, Влад. Ты знал, как мне важна физическая верность, но спал с другими женщинами! Я не смогу этого простить. Я хочу развестись. — Звучит довольно пафосно, я впервые обращаю на это внимание. Влад качает головой, хочет ответить, но Настя перебивает: — Помнишь наш уговор?
— Какой?
— Если я изменю, то отдам тебе квартиру, которую подарил отец. А если ты изменишь, то отдашь мне «Питерстрой».
— Помню, но…
— Мы даже заключили договор! Так вот, я хочу развестись и получить «Питерстрой». Это будет честно! — чеканит она.
— Бюро ничего не стоит, — напоминает Влад.
— Неважно! Считай это компенсацией морального ущерба.
— Ты за этим позвала юриста?
— Да.
— Ты же знаешь, все мои проекты принадлежат отцовскому бюро — это десять лет работы. К тому же скоро начнётся конкурс по застройке намывной территории… Это мой шанс…
— Да плевала я на твои шансы и твои дурацкие небоскрёбы!
— Ася, нам нужно поговорить, я хочу объясниться. Если после этого ты захочешь развестись — я пойму. Я выплачу тебе стоимость бюро. Не сразу, но со временем ты получишь полную сумму моральной компенсации, как ты выразилась.
— Не надо мне ничего объяснять, я сама всё вижу. И я не хочу денег, Влад! Я хочу отобрать у тебя «Питерстрой»! Сделать тебе так же больно, как ты сделал мне. Оставить тебя без проектов, без прошлого, без возможности участвовать в конкурсе, пользуясь именем отца. Начни с нуля, чёртов гений! Открой свою компанию, устройся куда-нибудь инженером. Посмотрим, чего ты сможешь добиться без связей твоего папочки и моего отца.
Влад и так-то бледный, как вампир, а тут он белеет, словно лист бумаги. Полные губы, зацелованные мной до малиновой яркости, сжимаются в тонкую линию.
— Нет, — говорит он. — Я не могу отдать тебе «Питерстрой».
— Но мы же договаривались перед свадьбой! Если ты мне изменишь, то добровольно отдашь бюро!
— Да. Но… — он кидает на меня мимолётный взгляд, — я тебе не изменял.
Голос довольно уверенный для человека, который лжёт.
— Изменял!
— Твой доброжелатель тебя обманул. У тебя нет доказательств моей измены.
Настя с шумом втягивает воздух от подобной наглости. А я сглатываю слюну. Мне не нравится, куда поворачивает разговор. Я хочу взять Влада за руку и уйти куда-нибудь далеко, где возмездие за прошлые ошибки нас не достанет.
— Сволочь! Ты опять врёшь! Врал пять лет назад, врёшь и сейчас! — Настя еле держится, чтобы не наброситься на мужа с кулаками.
Она на грани истерики. Или мастерски её имитирует.
— Давайте все успокоимся и спросим девушку, — предлагает Никитос. — Яна Иванова, да? Она-то точно знает, изменял её начальник жене или нет.
Он смотрит на меня вполне доброжелательно, побуждая ответить. Настаёт мой черёд подать реплику в этом спектакле. Трёх слов хватит: «Да, мы переспали». Я получу свой гонорар и поеду решать проблемы с бывшим мужем.
Все ждут ответа, а у меня словно язык к нёбу прилип.
Настя не выдерживает первой и раздражённо спрашивает:
— Яна, ты спала с моим мужем?
Ну просто бесплатный цирк! А мы все — клоуны. Все, кроме Славика.
Я делаю глубокий вдох, смотрю в глаза Владу и отвечаю:
— Нет. У нас ничего не было.
У Насти вырывается истерический смешок, Никитос выпучивает глаза, полные вселенского недоумения, а Влад… Влад смотрит на меня так, словно я призналась ему в любви, а ему нечего ответить. Он выбирает брак, потому что брак равно «Питерстрой». А «Питерстрой» — это единственное, что осталось у него от отца. Это прошлое, настоящее и будущее. Это важнее каких-то левых баб, пусть даже особенных в постели.
Но капельку восхищения я тоже замечаю. Ложка мёда в бочке дерьма.
— Там ещё остался джин? — спрашиваю я у всех. — Пойду-ка замучу себе коктейль «Фиаско графа Дракулы». И лягу спать, всё равно дом оплачен до завтра. Не тревожьте меня, пожалуйста.
Я проскальзываю мимо застывшей компании и пытаюсь скрыться в коттедже. Никитос отмирает и хватает меня за руку. Довольно больно!
— Стой! Ты никуда не пойдёшь!
— Эй, отпусти её! — тут же вступается Влад, делая шаг к Никитосу.
— А то что?
— А то будешь иметь дело со мной. Оставь девушку в покое, это моя сотрудница.
— О, как сильно ты ошибаешься! — вырывается у Никитоса.
Нет, только не это! Не надо меня сдавать.
— Пожалуйста, не надо, — прошу я своего босса. Своего реального босса, а не липового.
Он усмехается:
— Яна, я прошу тебя подтвердить факт секса с Владом Дроздовым. Ничего более.
— Отстань от неё! — не выдерживает Влад. — Она же сказала, что между нами ничего не было. Чего ты добиваешься? Драки? Тогда отпусти её и пойдём подерёмся.
Он вполне серьёзен, и мне приятно его заступничество. Да только оно закончится, когда он узнает, что я шпионка.
— Я хочу, чтобы она сказала правду. Яна, — он требовательно смотрит на меня, с силой сжимая пальцы на моём плече, — ты должна рассказать про свои отношения с Дроздовым.
Он делает упор на слове «должна». Я прекрасно понимаю его злость и недоумение, и почти не понимаю себя. Почему я упрямлюсь? Да, правила игры изменились без моего ведома: семейные разборки проходят на моих глазах, а не где-то там за кулисами. Но я ведь подписалась на это.
Но… я не хочу сдавать Влада. Что-то изменилось во мне за последние сутки.
— Яна! — повторяет Никитос.
— Между мной и Владом Юрьевичем ничего не было. Больше мне нечего сказать, идите все к чёрту, — отвечаю я.
Настя смотрит на меня с жалостью. Она всё понимает. Она ведь тоже когда-то его любила. Знает, каково запасть на этого парня, верить ему, прощать, жертвовать ради него своими интересами.
— Где камера? — спрашивает Никитос абсолютно другим тоном.
Он больше не делает вид, что мы незнакомы.
— На ней ничего нет. Я уничтожила карту памяти. Никаких доказательств нет.
— Какая камера? — спрашивает Влад, нахмурившись. — Какие доказательства? Яна, о чём ты?
Я молчу.
— Ты правда уничтожила карту?! — Никитос не может поверить в услышанное.
— Да.
— Значит, там что-то было?
— Ничего не было, — твержу я, как попугай.
— Идио-о-отка, — тянет он. — Что случилось, Яна? Это он тебя заставил? Он тебе чем-то угрожал, ну что ты молчишь? — он меня встряхивает, я не противлюсь.
У Влада расширяются глаза.
— Ой, Никита, ну чем он мог мне угрожать? — наконец произношу я. — Он ничего не знает.
— О чём? — опять спрашивает Влад.
Мне так жаль его, сердце сжимается от боли. Но выхода нет. Всё равно он узнает — не от меня, так от Никитоса или Насти. Они молчать не будут.
— Влад, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я специально устроилась в «Питерстрой», чтобы тебя соблазнить. Твоей жене нужны были основания для развода, и она обратилась в агентство Никиты. А мне позарез нужны были деньги. Поэтому мы придумали план. — Я прерываюсь и вздыхаю. Не хватает воздуха. — Но я передумала выполнять задание, тебе ничего не грозит. Прости меня, если сможешь. И ты, Настя, прости. И ты, Никита. Я не хотела вас подводить, просто… Я же говорила, что не справлюсь. Не для меня такая работа.
— Дурочка, — цедит Настя сквозь зубы. — Какая же ты дурочка. Я думала, ты умней, а ты повелась на смазливого мальчика. Настолько понравился секс? Неужели лучше твоего бывшего супермачо? Или так давно не трахалась, что любой сгодится?
На её лице написано презрение, но я не обижаюсь. Я и сама себя презираю.
— А как же полтора миллиона? — спрашивает Никитос, отпуская мою руку.
Я растираю пострадавшее место и пожимаю плечами.
— И что теперь? Поедешь в коммуналку? — продолжает он давить на больную мозоль.
— Поеду, Никита, а что делать? Или ты хочешь мне что-то предложить? Например, руку и сердце? Так вот, я лучше проживу всю жизнь в коммуналке, чем соглашусь стать твоей женой.