— А если она никогда тебя не полюбит?
— Это неважно, — убеждённо говорит Влад. — Моей любви хватит на двоих.
— Ну что ж, удачи, друг. Если без этой женщины тебе жизнь не мила, кто я такой, чтобы отговаривать? Дерзай, добивайся, покоряй! А я со своей стороны могу устроить вам романтический вечер в нашем баре. Попрошу повара приготовить что-нибудь особенное, придумаю для вас вкусненькие коктейли. Ты знаешь, девочки после коктейлей становятся сговорчивыми. М-м? Может, у вас даже будет секс.
Влад непроизвольно касается щеки, по которой я ударила, но улыбается:
— Она не такая, как другие девочки, коктейли на неё не действуют. И секс у нас будет тогда, когда она сама решит. Но спасибо, что поговорил со мной! Мне стало легче, уже не хочется биться головой о стену.
— Не за что! Обращайся, если надо. И береги голову, там у тебя не только Яна, но и чертежи самых крутых небоскрёбов будущего. Человечество не переживёт, если ты их потеряешь!
Влад хмыкает, а я останавливаю запись. В животе порхают бабочки. Вернее, одна бабочка — крошечная, нежная, хрупкая. Мой сынок впервые шевельнулся?
Наш сынок.
Я чувствую, что должна что-то сделать.
18. Архитектор
Изначально я хотела посмотреть, как мы занимаемся сексом, поплакать, поностальгировать и выкинуть карту памяти, но теперь мои планы меняются. Я же не знала, что он меня любил! Я понятия не имела, что он хотел развестись с Настей, чтобы жениться на мне. Причём он хотел этого ещё до того, как мы переспали. Невероятно!
Когда Настя прижала его к стенке с изменой и потребовала развода, Влад воспротивился, и я тогда решила, что он вообще не хочет разводиться. Помню, меня покоробило, что он пытался спасти брак. После нашей горячей ночи и откровений в церкви мне показалось это обидным. Но теперь я понимаю, что он не брак пытался спасти, а «Питерстрой». Впрочем, от компании он тоже отказался, как только узнал, что я спала с ним ради денег.
Непостижимый человек! Жертвенный и бесконечно великодушный к тем, кого любит, даже если они недостойны его любви. Даже если они его предали. Я таких людей никогда не встречала.
Я открываю поисковик и без труда нахожу адрес АБ «Дрозд» — это новое бюро Влада. Спасибо акциям газовой компании, деньги у Влада сейчас есть, но он не стал арендовать пафосный офис в центре города, а нашёл здание на окраине. Это один из корпусов давно закрытой консервной фабрики, мы ездили туда в мае. Это была первая наша совместная поездка, закончившаяся солнечным ударом. Местечко неприютное, зато в двух шагах от места новой стройки. «Дроздов-центр» всё-таки будет построен! Небоскрёб-линейка украсит южную оконечность Финского залива, и я счастлива оттого, что мечта Влада сбудется.
Надеваю плащ и засовываю в карман карту памяти. Вызываю такси. Машины у меня до сих пор нет, хотя Ник предлагал мне её подарить. Он оказался на редкость щедрым женихом. И терпеливым. Всего один раз попросил меня переночевать в его квартире, но я сказала, что перееду к нему только после свадьбы. Больше разговоров на эту тему он не заводил. Ну логично: ждал двадцать лет — подождёт ещё месяц. А я за этот месяц пыталась привыкнуть к мысли, что стану его женой. У меня получилось. Привыкла.
На улице буйствует осень. Ветер гоняет по тротуару жёлтые листья, солнце отражается в лужах, но не холодно — плюс пятнадцать. Моему сыну нравится такая погода. Ему вообще нравится, что мы едем к его отцу. Не знаю как, но я это чувствую.
В такси я собираю мысли в кучку. Да, я обещала Нику, что больше никогда не встречусь с Владом и не расскажу ему о ребёнке. Только на этом условии Ник согласился вытащить Влада из СИЗО. Но я же не знала, что Влад меня любил! Не знала, что мечтал завоевать моё сердце и сделать предложение. Не знала, что он считал, будто мне нравится издеваться над ним. Мы ведь даже не поговорили тогда. Трискелион обсудили, травмы детства проговорили, сексом занялись, а вот о чувствах разговор не заводили. Я — потому что готовилась предать своего любимого, Влад — потому что не верил, что у меня есть к нему чувства. Откуда ему было знать, что я его любила, что сходила с ума от его тёмных глаз и белых волос, от его нестандартной красоты, от его шуточек и игры в «горячо-холодно», от его детской манеры сползать в кресле и раскрошенных чипсов по всему салону? Я откровенно сказала, что хочу с ним переспать, но о любви — нет, ни разу о любви не говорила. Я просто не знала, что для него это важно.
Поэтому я хочу сказать ему об этом сейчас.
Просто чтобы он знал.
Его ненависть ко мне от этого не уменьшится, но я должна сказать ему: «Славик, я тебя любила, по-настоящему любила, и меня не прикалывало над тобой издеваться, я до сих пор презираю себя за ту пощёчину, ты её не заслужил, ты самый лучший человек в этом мире».
Как-то так.
На старом здании нет никакой вывески, но там кипит жизнь. Грузчики заносят офисные столы, на втором этаже уборщики моют окна, перед единственным подъездом — с десяток легковых машин. Я запахиваю плащ и подпоясываюсь так, чтобы скрыть беременность. Я обещала Нику не рассказывать о ней и собираюсь сдержать обещание.
Внутри тоже беспорядок. Какие-то люди ходят туда-сюда, воняет краской и свежей древесиной. В нескольких кабинетах идёт ремонт, и я прохожу мимо. Наконец нахожу большое помещение, где работают сотрудники. Я нерешительно останавливаюсь на пороге и слышу знакомый голос:
— О, Яна Иванова! Сто лет тебя не видела! Куда ты пропала?
Ко мне подходит Наташа и тепло обнимает.
— Наташа? — удивляюсь я. — И ты тут?
— А где же мне ещё быть? — смеётся она. — Я уже привыкла работать с Владом Юрьичем, да и он ко мне привык, поэтому взял главбухом в новую компанию. Вот, народ набираем, работы будет выше крыши. Мадинка тоже здесь — в качестве зама генерального!
— Здорово, — искренне говорю я. — Очень рада за вас!
— А уж мы-то как рады! Считай, вовремя из «Питерстроя» свалили. Я тогда переживала, а сейчас поняла: всё, что ни делается, — к лучшему! Ты тоже пришла на работу устраиваться?
— На какую работу? — не догоняю я.
— Я сегодня дала объявление о вакансии водителя, — поясняет Наташа. — Дроздову срочно нужен водитель! Зарплата в три раза выше, чем была у тебя, но поездок будет немного. В основном в офис и домой, а стройплощадка — под боком, никуда ездить не нужно. Не знаю, как мы пять лет будем тут работать, — в грохоте и пыли. Наверное, нужно заказать каски и униформу для бухгалтерии. Ну что, пойдёшь к нему? Он как раз свободен, проводит собеседования.
— А, да? Ну да, пойду, если он свободен… — мямлю я.
Наташа берёт меня за плечи и мягко направляет в сторону директорского кабинета.
Я стучусь и слышу родной голос:
— Входите.
Я переступаю порог и останавливаюсь.
Мне страшно, как он меня примет.
Влад стоит ко мне спиной, трогает рукой батарею и кого-то отчитывает по телефону:
— Ну что вы мне рассказываете?! Я прекрасно знаю, что здание много лет не отапливалось, но я вызывал представителей теплосети, и они заверили меня, что смогут включить отопление. — Он замолкает на мгновение, слушая собеседника, а потом повышает голос: — Да мне неважно, сколько градусов на улице! Мне важно, что в моём кабинете семнадцать градусов. Это ужасно холодно, работать невозможно!
Господи, он неисправим! В мае жаловался на адскую жару, в сентябре — на холод. Он самый капризный мужчина, которого я встречала, но я бы согласилась прожить жизнь, удовлетворяя его капризы.
Влад завершает разговор и поворачивается ко мне. Он мало изменился с весны, только немножко похудел, отчего скулы кажутся ещё рельефнее, да волосы отросли. Падают на лоб спутанными прядками. Когда Влад замечает меня, его лицо вытягивается, но ненависти или отвращения на нём нет. Лишь удивление и растерянность. Из тонких пальцев выскальзывает телефон и с грохотом падает на растрескавшийся паркет.